Шрифт:
Глава 1
Мария Красовская
Вы когда – нибудь напивались до беспамятства?
Ну вот чтобы в один момент ты танцуешь и веселишься, а в следующий просыпаешься, дай Бог, чтобы у себя дома. Лежишь такой на кровати, пялишься в потолок и судорожно пытаешься вспомнить – кто ты, где ты, с кем ты и, самый главный вопрос, зачем ты так напивался?! На некоторые вопросы, между прочим, ответ так и не находиться.
Со мной, видимо, произошло именно это.
Последнее, что
И теперь я здесь… где именно – не понимаю. Голова трещит, будто внеземной жизни в моей черепной коробке вдруг стало очень тесно и она, как тот чужой, пытается продолбить себе выход на волю. Прямо через мои виски, с двух сторон сразу.
«Еще и свет кто – то додумался врубить».
Со стоном поднимаю тяжелую руку, прикрывая глаза.
Кожу холодит прохладный ветерок, и я понимаю, что уж точно не лежу на кровати, слишком… холодно и твердо.
«Ну, Красовская, дожились. На полу ты еще не спала! Бля! А если кто – то успел сфоткать мой позор и выложил в сеть?!»
Стону в голос, не раскрывая глаза шаря вокруг, в надежде таки найти смарт.
Пальцы ерошат…траву и мелкие ветки. ТРАВУ?!
Поворачиваю голову на бок, щурясь, как подслеповатый крот, открываю глаза. Пытаюсь навести фокус и… в голове, хрустальным голосом из старого фильма всплывают строки, которые я тихо начинаю подвывать вслух, чтобы не скатиться в широкоформатную истерику:
Осенью, в дождливый серый день,
Проскакал по городу олень.
Он летел над гулкой мостовой,
Рыжим лесом пущенной стрелой…
Вернись, лесной олень,
По моему хотению,
Умчи меня, олень,
В свою страну оленью,
Где сосны рвутся в небо,
Где быль живёт и небыль,
Умчи меня туда, лесной олень.
(Муз. – Е.Крылатов Сл. – Ю.Энтин песня из кинофильма «Ох, уж эта Настя»)
– Лесно— ой о— оле— ень, – подвываю я, с опаской садясь.
«А вдруг это все подстава и скрытая камера? О Боже, пусть это будет подстава! И скрытая камера! Пусть за кустами прячутся какие – нибудь фанаты или друзья идиоты…»
А у тебя есть друзья, Маша?
Вздыхаю. Ясен пень, что нет у меня никаких друзей. Одни сплошные прилипалы и те, кому выгодно околачиваться рядом. Конечно, блогер миллионник в наше время почти что голливудская кинозвезда.
«Но пусть даже и они. Вот чисто ради поржать, потому что… если не они, то
В соседних кустах слышится шорох и мое сердце ухает в пятки.
С небывалой для себя прытью, позабыв долбящих мозг инопланетянах и возможной съемке, вскакиваю, остервенело оглядываясь, в поисках хоть чего – то, чем можно было бы отбиться. Ради отвлечения возможного противника и дабы усыпить бдительность, продолжаю протяжно напевать:
Говорят, чудес на свете нет,
И дождями смыт оленя след…
Только знаю, он ко мне придёт,
Если веришь – сказка оживёт!
У соседнего дуба замечаю нечто, смахивающее на дубинку.
«Господи, спасибо тебе, неизвестный Добрыня Никитич!»
Подскакиваю к палице, обхватываю двумя руками.
«Тяжёлая, зараза»
Высунув язык от усердия, поднимаю ее над головой и прижимаюсь всем телом к стволу дерева.
«Ну – у дава – ай, – подначиваю себя, – давай, выходи. Я тебя не боюсь! И не с такими справлялась. Ты еще баб на распродаже в Виктория Сикрет не видел. Похуже любого насильника или зверя!»
Вновь слышится хруст ветки.
«Кто ж так подкрадывается, в самом деле… идиот какой – то… Тут специально захочешь, так не нашумишь»
Из – за дерева на землю падает тень. Сердце замирает и мое дыхание вместе с ним.
Боковым зрением отмечаю, что это точно мужик, выше меня и он в одних джинсах, да еще и с похабно расстёгнутой ширинкой.
«Может он просто в кусты ходил отлить, – неуверенно мелькает мысль, а за ней следом обвинительно, – или собрался снасильничать мое бездыханное тело».
Он замирает, ступив аккурат на шаг дальше меня. В тот момент, когда мужик издает удивленное «какого хера» и оборачивается в мою сторону, словно учуяв, встречаясь глазами с пронзительным и смутно знакомым взглядом, не давая себе больше времени на размышления я приземляю дубинку ему на голову.
Глава 2
Втянул носом воздух.
“Будет дождь”.
Нагуляет грозу к утру, а то и раньше. Всегда перед ливнем так пахнет лес: терпко, тяжело и насыщенно, как уставший от жары и теперь выталкивающий ее из себя через почву и мох.
Прикрыв глаза, замер, едва отойдя метров на пятьсот от "Костей".
Тихо.
В Навьем лесу не бывает абсолютной тишины ночью – многие здесь не дневные жители. Волки, например. Живность притаилась, чуя хищника. Их не обманешь человеческим обликом, ботинками и кожаной курткой. Все мы доверяем чутью больше, чем глазам и ушам.
Темнота и прохлада июльской ночи успокаивают. Гнев внутри все ещё бурлит шумной рекой раскаленной лавы. Стискиваю руки так сильно, что стонут слабым треском суставы.