Волгины
Шрифт:
«Я радуюсь потому, что радуетесь вы. Не было бы на свете вас — не было бы и моей радости».
Таня тем временем с головой ушла в свои девичьи мирные дела.
На другой же день к ней повалили знакомые и подруги, уже вернувшиеся в Ростов и продолжавшие учебу в медицинском институте. Не прошло и двух дней, Таня заявила отцу и Алексею:
— Поступаю на четвертый курс. Уже оформилась.
— Молодец! — похвалил сестру Алексей. — А где же твоя подруга? Тамара? — вспомнил вдруг он.
—
— Коробко?
— Да, Коробко. Тамара его еще Орхидором прозвала. Ну, так они тоже демобилизовались. И повез ее Коробко к себе в Харьков к родным. Там такая любовь загорелась — водой не разольешь. Сама об этом мне написала.
Алексей улыбнулся:
— Вот и не знаешь, где найдешь, а где потеряешь…
Прошло два дня.
Нина и Алексей сидели у раскрытого окна. Сухой августовский ветер колыхал занавеску, шелестел в опаленных солнцем кронах акаций. Из-за Дона тянуло легкой свежестью, запахами луговых охваченных зноем трав.
Алексей и Нина разговаривали обо всем, что приходило в голову, вспоминали фронтовую жизнь, смеялись над казавшимися теперь смешными походными эпизодами. Алексей рассказывал о строящейся линии, о своих новых планах. Движимый каким-то бережным чувством к Нине, он все еще не начинал разговора о планах совместной жизни.
— Ты устала, наверное? — спросил он.
Она благодарно улыбнулась. Алексей придвинулся к ней. Нина стала бережно, по-матерински перебирать на его висках густые, с проседью, волосы. Они долго молчали.
— Все страшное теперь позади, все, все… Теперь все будет другое, новое, наше… Ты думаешь об этом? — спросила Нина.
Алексей обнял ее, и она, отвечая на его поцелуи, сказала:
— Я постараюсь быть полезной тебе в твоей работе и быть хорошей матерью твоему сыну. Я уже писала тебе об этом… И сейчас повторяю. Теперь и у меня есть жизнь. Ты помог мне найти ее.
Алексей молчал.
— Знаешь что? Я хочу пройтись по городу, — попросила Нина немного погодя.
— Идем. Ты ведь еще не знаешь Ростова.
— Недалеко, — ладно? А потом придем и будем пить чай, как бывало на фронте. Долго будем сидеть и разговаривать.
Нина надела давнишнее, сохраненное еще с довоенного времени скромное платье, туфли на высоких каблуках — и сразу стала выше, стройнее, еще больше напоминая девушку. И только неизменный наивный узелок темнорусых волос, закрученных на затылке, напоминал Алексею о ее фронтовом облике.
Они вышли из дому и неторопливо пошли вдоль улицы.
Над городом уже опускались душные сумерки. Загорались огни в окнах. Теперь уже никто не боялся света и все зажигали его всюду.
Алексей и Нина вышли на старый запущенный бульвар, разбитый еще до войны на горе, над портовыми прибрежными складами и домами.
Скамеек здесь еще не поставили, цветочные бордюры поросли лебедой и полынью. Алексей и Нина остановились над самым обрывом. По светлой воде Дона плыл пароход, оставляя широко расходящийся след. Гулкое эхо гудка раскатывалось над задонским займищем. Сухой полынный ветерок тянул из-за реки, обдувал лица Алексея и Нины.
— А хорошо тут у вас, — сказала Нина. — Какой простор!
Алексей бережно обнял ее.
— Я не сказал тебе еще, — заговорил он. — Думаю, что мы побудем здесь дня три и выедем ко мне, на строительство. — Алексей наклонился к ней, тихо добавил: — Может быть, ты хочешь еще побыть здесь, отдохнуть?
— Нет, Алеша, я хочу поскорее быть там, где твоя работа, — просто ответила Нина. — Да и мне надо работать.
Ему хотелось говорить, говорить о своих планах, о будущем. Но самых ярких прочувствованных слов, казалось, недоставало для того, что было в его душе.
— Знаешь, там очень много дела. Мы торопимся закончить новую дорогу.
— Неужели это уже мир, Алеша? — спросила Нина. — Мне не верится.
— Да, мир уже реальность, но, знаешь, тем упорнее должна быть борьба за него, — ответил Алексей. — Мы должны крепко держать его в руках. Всеми силами. Всем нашим существованием…
Нина прижалась к Алексею, заглянула в его глаза, крепко, не по-женски стиснула его руку. И Алексей с такой же отзывчивой силой ответил на ее рукопожатие.
— Как было бы хорошо, если бы никогда больше не повторилось то, что мы пережили, — тихо сказала Нина.
— Да, будем делать так, чтобы не повторилось, — ответил Алексей.
1945–1952 гг.
Конец
Георгий Филиппович Шолохов-Синявский родился в 1901 г. в с. Синявка, Ростовской области, в семье батрака. В 1915 г. окончил приходское училище.
С 1916 г. Г. Ф. Шолохов-Синявский работал на железной дороге: сначала ремонтным рабочим, потом табельщиком, а затем телеграфистом.
Первый рассказ «Преступление» напечатан в 1928 г. в ростовском журнале «На подъеме». Сборник рассказов о рыбаках «Новый причал» выпущен Азчериздатом в 1932 г., сборник «Камень у моря» — в 1934 г. Романы «Суровая путина» (1936 г.), «Далекие огни» (1939 г.), повесть «Семья Кудимовых» (1936 г.) выходили несколькими изданиями в Ростове и Москве.