Волк и фея
Шрифт:
Воровка
Пегги знала, что надо действовать без промедления. Ей нужно срочно украсть сонную палочку, чтобы спасти королевство от уничтожения. Каждый новый день приближал ее к моменту, когда огры откроют глаза… и поймут, что умирают от голода.
Под предлогом, что ей нужно сложить только что изготовленные в мастерской палочки, Пегги последовала за Элоди на склад.
– На двери нет замка? – удивилась она. – Какая неосторожность, не правда ли? Кто угодно может сюда проникнуть…
– Если кто-нибудь попытается украсть колючку, у него ничего не получится. Арсенал защищен особым заклинанием.
– Почему?
– Каждая колючка выделяет специальный уродующий яд. Как только воровка наступит на колючку, та вопьется в ее ногу и впрыснет яд, который постепенно превратит ее в чудовище. Нос станет огромным, уши будут висеть ниже плеч, на коже появятся тысячи прыщей…
– Какая странная идея, – пробормотала Пегги, стараясь скрыть тревогу.
– Напротив! – с восторгом воскликнула Элоди. – Отличная идея. Сафра Раанит все предусмотрела. Она знает, у воровки, ставшей уродиной, есть лишь один выход: вернуться назад и умолять фей вернуть ей привычный облик. Зачем же красть палочку, если потом придется всю жизнь быть чудовищем, от которого все отвернутся?
– Разумеется, – согласилась Пегги, – если взглянуть с этой стороны… Значит, нет никакой возможности обойти барьеры из колючек?
– Нет, только феи знают, где спрятаны колючки, но они повсюду. К тому же, если этого недостаточно, чтобы остановить беглянку, они возьмут с оружейного склада волшебные арбалеты…
– А это что еще такое? – проворчала Пегги, понимая, что дела ее плохи.
– Когда стреляешь из волшебного арбалета, – терпеливо объясняла Элоди, – не надо ни целиться, ни даже видеть цель. Достаточно выпустить стрелу в небо, и она сама обнаружит жертву и станет преследовать ее без устали.
– Стрела может такое?
– Обычная – нет, но феи используют в качестве стрел волшебные палочки. Они наполнены ядом, превращающим человека в розовый куст.
– В розовый куст?
– Да. Каждый раз, когда ты видела в лесу куст с желтыми розами, – ты видела то, что осталось от ученицы, попытавшейся, к своему несчастью, предать фей.
Пегги почувствовала себя нехорошо и поспешила перевести разговор на другое. Решительно, дело гораздо сложнее, чем ей казалось!
Несмотря ни на что, она не чувствовала себя побежденной. Ночью ей очень кстати вспомнилось, что солдаты ее отца обычно носили жилеты из кабаньей кожи, эта кожа славилась тем, что отражала стрелы и пули. [13]
13
Это правда. Такое поверье существовало у военных до XVIII века.
«Если бы я смогла сделать себе накидку и туфли из кабаньей кожи, – подумала она, – может быть, я оказалась бы защищена от уколов колючек».
Эта мысль придала ей смелости, поэтому Пегги добровольно вызвалась на трудную работу по сбору съестных припасов, во время которой ученицы ходили по лесу в поисках фруктов и овощей. Она знала, что в лесах много кабанов. В ее план входило вырыть яму и поставить там рогатины, чтобы один из кабанов упал туда. Конечно, потом
Она поделилась своим планом с синим псом, и тот поспешил с помощью своего нюха найти места, где водились пекари и бородавочники. [14]
– Здесь подойдет, – объявил он, останавливаясь около туннеля, проделанного в толще листьев. – Я наблюдал за этим местом три дня подряд. Уверяю тебя, толстый злобный кабан проходил здесь каждое утро. Огромный зверь.
– Хорошо, – сказала девочка. – Значит, тут я и поставлю ловушку.
Увы, она быстро поняла, как непросто вырыть глубокую яму, в которую мог бы провалиться дикий кабан. Поскольку Пегги не могла отправиться за ежевикой, вооружившись лопатой и мотыгой, ей пришлось сделать себе подходящий инструмент с помощью палки и куска черепицы. Результат был плачевным, самодельная «лопата» сломалась через десять минут!
14
Ближайшие родственники кабанов.
Пегги уже впадала в отчаяние, когда синий пес, всегда обладавший хорошим чутьем, указал ей, где валяется туша кабана. Наконец-то удача им улыбнулась! Отогнав тучу оголодавших воронов, они обнаружили труп огромного вепря, умершего от старости, его уже начали пожирать стервятники. Вонь от останков поднималась ужасная, и девочка чуть не потеряла сознание. Справившись с отвращением, она повязала платок на рот и нос и, вытащив нож, встала около животного на колени, чтобы снять с него шкуру. Никогда еще в своей жизни она не делала ничего отвратительней, но все же не дрогнула, считая, что такие испытания ее закаляют. Она прощалась со своим детством, закрывалась одна дверь, но открывалась другая – дверь в будущее. Тревожное будущее, в котором роилась тьма нерешенных вопросов.
Пегги все-таки не удержалась, и ее дважды вырвало.
«Какая глупышка! – говорила она себе. – Крестьянки постоянно это делают! Мне должно быть стыдно, что я такая хрупкая. Довольно! Я уже не маленькая!»
Благодаря упорству ей удалось снять жесткую, в сантиметр толщиной шкуру. Она разложила ее на траве шерстью вниз и насыпала на нее измолотые желуди и дубовые листья, чтобы шкура не гнила. Затем она отмылась в небольшом пруду.
В последующие дни, каждый раз, когда она отправлялась в лес на сбор фруктов, она делала крюк, чтобы поработать над кабаньей кожей, стараясь дубить ее как можно тщательней. Она сходила к сержанту Берте на склад снабжения и попросила прочных ниток и иглу.
– Я нашла кусок кожи в лесу, – объяснила она, – хочу сшить себе туфли.
– Хорошее начинание, девочка! – воскликнула толстуха. – Так мы сэкономим на наших запасах. Ты хоть знаешь, как их шить? – И она объяснила Пегги что надо делать.
Принцесса поблагодарила ее, стыдясь своего вранья. Ей все меньше и меньше нравилась роль, которую ей приходилось играть, но у нее не было выбора. Она должна помнить, что феи друзья огров.
Сшить туфли из такой толстой кожи оказалось непросто. В смятении Пегги пришлось признать, что конечный продукт больше походит на сандалии римского легионера, чем на настоящую пару туфель.