Волк и голубка

Вудивисс Кэтлин

Боль в груди становилась все сильнее, пока не вылилась прерывистыми рыданиями. Девушка бросилась на кровать, пытаясь заглушить подушкой громкие стоны.

Наконец она успокоилась и натянула на себя волчьи шкуры, чтобы прогнать холод, сковавший сердце.

В этот момент в дверь тихо постучали, и Эйслинн разрешила нежданному гостю войти. К ее удивлению, на пороге возникла Мидерд, вернувшаяся в столь поздний час, несмотря на ледяной ветер и сильный мороз. В руках женщина держала узелок.

— Миледи, я принесла вести о лорде Вулфгаре, и он

предупредил, что они предназначены только для ваших ушей.

По залитому слезами лицу и покрасневшим глазам Мидерд сразу поняла, какие тяжелые мысли терзают девушку, и заговорила с нежным участием:

— Госпожа, Хейлан уносится мечтами слишком высоко. Несчастная чересчур кичится своей красотой. Но я знаю, что господин не отвернулся от вас, поскольку послал со мной подарок и беспокоился о вашем благополучии. Кроме того, он велел вам в случае нужды обращаться за помощью к Суэйну. Не придавайте очень уж большого значения сумасбродным выходкам молодой вдовы.

Она протянула сверток Эйслинн и добродушно улыбнулась, видя, как нетерпеливо девушка разворачивает его.

— Миледи, это честно куплено и ни у кого не отобрано.

Соленые капли снова побежали по щекам Эйслинн, но теперь это были слезы радости. На постели лежал отрез желтой ткани, и совсем недавно его касались руки Вулфгара! Она крепко обняла Мидерд, осыпая смутившуюся женщину словами благодарности.

— О Мидерд, как мне тебе объяснить! — возбужденно вскрикнула Эйслинн. — Вулфгар сказал, что не в его обычае покупать женщинам подарки, потому что его деньги заработаны тяжким трудом и ни одна женщина не стоит таких стараний.

Мидерд мягко улыбнулась, поняв, что обрела настоящего друга в девушке. Она пожала руку Эйслинн и ободряюще прошептала:

— Кажется, вы выиграли сражение, миледи. Будем надеяться, что завтра вы победите в войне.

Фиалковые глаза девушки засияли аметистовым светом.

— О, дай Бог, чтобы твои слова исполнились.

Счастливая за нее, Мидерд вышла из комнаты, чувствуя, что эта девушка стала ей родной, а будущее их семьи обеспечено. Здесь, в Даркенуолде, они обретут мир и покой. Ее муж станет трудиться, а сыновья — помогать ему в кузнице. Сама же она с дочерью, вероятно, сможет работать в доме. Наконец-то они в безопасности.

На следующее утро Эйслинн поднялась задолго до того, как встали домашние, и, взяв подаренный отрез, подошла к сундуку Вулфгара. Она бережно вынула всю его одежду, а затем аккуратно сложила туда сначала ткань, а потом все остальные вещи. Гвинет не догадается заглянуть в сундук и завладеть материей. Услышав известие о возвращении Вулфгара, Эйслинн сошьет себе новый наряд и встретит его в красивом платье, а не в обносках.

При мысли о его скором приезде на сердце стало легко, а голова закружилась от волнения. К ней вновь возвращаются радость и уверенность!

Спустившись вниз, Эйслинн увидела сидящих перед очагом Хейлан и Гвинет. Гвинет освободила вдову от каких-либо трудов по дому и пыталась научить ее благородному искусству

вышивания. Но огрубевшие руки плохо справлялись с работой, и терпение Гвинет подходило к концу. Девушка скрыла веселую улыбку, услышав, как Хейлан униженно молила Гвинет простить ее неловкость. Они и не подозревали, что Эйслинн наблюдает за ними.

— Делай маленькие стежки, как я учила, — раздраженно вздохнула Гвинет.

— Извините меня, миледи, но я никогда не была искусной швеей, — пробормотала Хейлан, но, тут же просветлев, добавила: — Зато я умею зажарить кабана, а мой хлеб славился по всей округе!

— Это крестьянский труд, — отрезала Гвинет. — Если надеешься когда-нибудь стать настоящей дамой, придется многому учиться. Вулфгар потребует, чтобы ты чинила его одежду.

Эйслинн неожиданно выступила вперед, застав их врасплох, и протянула руки к огню.

— Ты так предупредительна, дорогая Гвинет, но я прекрасно обхожусь без всякой помощи, когда штопаю одежду своего господина. Вулфгар, кажется, вполне доволен моими талантами.

Она немного приподняла юбку, чтобы тепло проникло под одежду.

— Чудо, что ты находишь время для подобных занятий, — язвительно фыркнула Гвинет. — До сих пор ты целыми днями и ночами валялась в постели брата.

— Ах, Гвинет, откуда тебе известны такие вещи? — усмехнулась Эйслинн. — Неужели у тебя вошло в обычай подсматривать и подслушивать под дверями так же часто, как лазать в мой сундук?

Она многозначительно посмотрела на наряды обеих женщин. Сегодня на Хейлан было сильно поношенное платье Эйслинн, без всякого сомнения, подаренное щедрой за чужой счет Гвинет.

— Твой сундук? — издевательски переспросила та. — У рабов нет ничего своего.

Торжествующая улыбка заиграла на губах Эйслинн.

— Но, Гвинет, если я рабыня, значит, все мое имущество принадлежит Вулфгару. И ты смеешь красть у собственного брата?!

Гвинет сжала кулаки и дрожащим от ненависти голосом заявила:

— Перед отъездом брат заверил, что все здесь наше и мы можем распоряжаться его добром как нам будет угодно.

— Разве? — хмыкнула Эйслинн. — Но это он говорил Болсгару, а твой добрый батюшка старается не брать ничего лишнего. Сказать по правде, он приносит столько дичи, что давно сторицей воздал за гостеприимство. Как ты знаешь, Вулфгару необходимо много рук для процветания поместья. Что же ты, дорогая Гвинет, делаешь, чтобы помочь брату?

— Я веду хозяйство в его отсутствие, — рявкнула взбешенная Гвинет, — и приглядываю, чтобы его кладовые не разграбили эти жадные пьяницы, которые… — Но тут она осеклась, словно подавившись своими речами.

Эйслинн, проследив за ее взглядом, заметила появившегося в зале Суэйна. Улыбнувшись Гвинет, викинг намеренно неспешно отрезал огромный кусок от жарившейся над огнем туши и запил еду хорошим глотком эля. Причмокнув от удовольствия, он облизал пальцы, вытер их о тунику и проворчал:»

— Кто тут жалеет еду, которую приносим мы с Болсгаром?