Волк с планеты Земля
Шрифт:
– Это ты сам хочешь поссориться с челами! – Матрул ДарВул не выдержал и выкрикнул эти слова. Ты просто боишься, что челы одержат победу над кроками, и тогда конец твоим планам замирения с нашими врагами! Конец твоим планам стать главой Совета!
– Уважаемый Главный командор, соблюдайте элементарные правила приличия. Заседание Верховного Совета Достойных объявляю закрытым, – Варзарул СакТардол, опершись о стол, медленно поднялся с кресла.
– О чем ты сейчас думаешь? – Эльдира приподнявшись, посмотрела на лежащего рядом с ней Андрея.
– Честно?
– Значит, что-то неприятное для меня, – девушка задумчиво провела пальцем по губам мужчины.
– Не угадала. Я подумал, что я первый мужчина на Земле, который занимался любовью с инопланетянкой. Обалдеть!
– Тебе это льстит?
– Честно говоря, да.
– А больше ты ни о чем не думал?
– Думал, – мужчина улыбнулся. – Думал, что как мне повезло, что я встретил такую девушку, как ты.
– И попробовал бы ты так не подумать!
– И что бы было? Ты бы меня растерзала?
– Я тебя и так сейчас растерзаю!
И вновь мужское и женское тела сплелись в одно целое, сладостно терзая друг друга, чтобы через несколько пленительных мгновений не только сплестись, но и слиться друг с другом. Слиться и продолжать схватку между собой, в которой оба будут победителями.
Неслись быстротечные любовные мгновения, прессуя часы в минуты и сокращая ночь до несколько таких минут, заполненных частым прерывистым дыханием, заканчивающимся протяжным криком-стоном.
– Сумасшедший! Ты, по-моему, сломал мне кровать! – девушка, оседлав мужчину, одновременно пыталась заглянуть вниз, на пол.
– А по-моему, мы ее сломали вместе. Или ты скажешь, что не принимала в этом участия?
Эльдира, прекратив вольтижировку на Андрее, скатилась с него и сладко потянулась:
– Принимала, принимала. И где ты такой стремительный на мою голову взялся? У нас, фролов, совсем не так…
– А у нас в России говорят: «Пока француз целует даме ручку, русский уже завершает медовый месяц».
– А кто такие французы?
– Немного похожи на вас, фролов…
Чернота ночи за окном медленно растаяла, уступая место напористому рассвету. И вместе с ночью уходили любовные страсти, сменяясь дневными заботами.
– Эльдира, мне надо добраться к своим.
– Ты меня не любишь… – девушка повернулась спиной к мужчине.
– Это ты меня не любишь, – Андрей прижался к девичьей спине.
– Я же не бегу от тебя.
– Давай полетим к челам вместе, ты и я. Я передам им информацию, и мы вернемся назад.
– Верховный Совет Достойных пока не разрешил тебе лететь к своим. Они должны выяснить, что за информацию кроки закачали тебе в мозги, – Эльдира схватила мужскую руку, не давая ей вольготно путешествовать по ее телу.
– Пока они выяснят, этой информации будет грош цена. У них же нет потрошителя мозгов. Эльдира… Дирочка, пойми, мне очень нужно.
– И мы потом вернемся назад, на Матею?
– Клянусь!
– Хорошо, я помогу тебе, но мы летим вместе, – тихо произнесла дочь Главного командора.
– Только так, декабристка ты моя!
– А кто такая декабристка?
– Я тебе расскажу… чуть позже, – российский офицер неожиданно почувствовал, что его рука вновь получила свободу действий.
«Прелесть, а не девушка. Ураган! А формы! Такая точно и в горящую избу, и коня на скаку…» – закрывая за собой калитку, Андрей Кедров даже не увидел, почувствовал, какое-то движение за спиной.
Резкий разворот через левое плечо – если понадобится, правая, основная рука, по инерции так и пойдет дальше, нанося удар врагу.
– Андрей Кедров? – перед ним стояли трое в черно-синей форме фроловской полиции.
Из-за угла, визжа шинами, вынырнул такой же раскраски автомобиль.
– Да.
– Прошу следовать за нами, – тут же двое полицейских подошли и взяли российского десантника за руки. – Советую не сопротивляться. Это только усугубит ваше положение, – оставшийся стоять перед Андреем полицейский твердо смотрел ему в глаза.
– В чем я обвиняюсь?
– Прошу, – полицейский жестом руки указал на остановившийся рядом с ними автомобиль.
– Эльдира, о чем ты думала! – Матрул ДарВул раздраженно мерил шагами комнату. – Впрочем, известно о чем, – отец остановился напротив дочери, смотря ей в глаза. – Ты понимаешь, что ты опозорила всю нашу семью? Уже во всех газетах и на всех каналах только и обсуждают твои любовные утехи с этим челом. И что теперь? – ДарВул не сводил глаз с Эльдиры. – Год домашнего ареста, пять лет на запрет участия в Празднике Любви.
– Тоже мне праздник нашли, – фыркнула девушка, не отводя глаз. – Я только буду счастлива, что мне не надо больше приезжать на эту ярмарку невест! И как это низко, папа, подглядывать, выслеживать! Кому какое дело, в конце концов! Мы любим друг друга! И этим все сказано!
– И так же, наверное, будешь счастлива, когда мне официально, с публикацией в газетах, вынесут выговор за плохое воспитание дочери? – спросил Главный командор, не обращая внимание на гневную филиппику Эльдиры.
Дочь потупила глаза.
Учитывая, с каким уважением, можно сказать, трепетом, фролы относились к Празднику Любви, неудивительно, что они добрачную связь молодых людей возвели в ранг преступления. И действительно, разве можно, чтобы победитель Праздника выбирал себе в жены девушку, которая уже кому-то принадлежала? Разве может она стать примерной матерью своим детям, и чему она может их научить?
Юноше, уличенному в такой связи, два года запрещалось участвовать в Празднике Любви. Для девушки наказание было более суровым. Фролы справедливо полагали, что если девушка не захочет, преступления не будет. А юноша… что ж, на то он и мужчина, завоеватель по натуре. Девушке за это преступление полагался год домашнего ареста, и она пять лет не имела права участвовать в Празднике Любви. Правда, существовал древний обычай, ровесник самого праздника, согласно которому молодой человек мог изъявить желание поймать сунгхога. Если ему это удавалось, то он мог жениться на свой девушке, и все обвинения в их адрес автоматически снимались. Но это если поймать сунгхога…