Волк среди теней
Шрифт:
После некоторого молчания Шэнноу сказал:
— В ваших мыслях и рассуждениях, мистер Арчер, почти нет места Богу.
— Понятия не имею, что такое Бог. Библия утверждает, что он сотворил все, включая Дьявола. Большая ошибка! Затем он сотворил человека. Еще большая ошибка. Я не могу следовать за тем, кто делает столь огромные ошибки.
— Однако Руфь при всей ее силе и знаниях верует.
— Руфь почти на грани того, чтобы сотворить Бога, — ответил Арчер.
— Для меня это кощунство.
— В таком случае простите меня, мистер Шэнноу. Отнесите это на счет невежества.
— Вы не невежественный человек, мистер Арчер, и вы мне не кажетесь дурным. Позвольте пожелать вам доброй ночи.
Арчер проводил Иерусалимца взглядом до входа во дворец, затем откинулся, глядя в звездное небо. Руфь сказала ему, что Шэнноу одержим, и Арчер согласился с ее диагнозом.
Не столько Галахед, сколько Ланселот, думал Арчер. Ущербный рыцарь в ущербном мире, неуравновешенный и в то же время несгибаемый.
Перед ним замерцал облик Руфи, материализовался, и она села рядом с ним.
— Камни в пироги! Сэмюель, ты неисправим!
Он широко улыбнулся.
— Ты отвела глаза зелотам?
— Да. Они скачут на запад за маячащими вдали Шэнноу и Бетиком.
— Ты права, Руфь. Он хороший человек.
— Он силен там, где что-то сломано, — сказала Руфь. — Как Амазига?
— Хорошо. Но она беспрестанно меня пилит.
— Ты мужчина, которому нужна сильная жена. А как жизнь вокруг Ковчега?
— Тебе следует побывать там и посмотреть самой.
— Нет. Мне не нравится Саренто. Только не повторяй, пожалуйста, какой он прекрасный администратор. Тебе он нравится, потому что разделяет твое увлечение мертвыми городами.
Арчер развел руками:
— Признайся, тебе хотелось бы увидеть обитель Хранителей.
— Быть может. Ты отведешь Шэнноу к Саренто?
— Вероятно. Почему он так важен для тебя?
— Не могу сказать, Сэм. Не не хочу, а не могу. Исчадия переходят в наступление, в воздухе веет смертью, а Иерусалимец сидит в глазу урагана.
— Ты думаешь, он задумал убить Аваддона?
— Да.
— Не так уж плохо для мира, не так ли?
— Может быть, но среди теней я чувствую волков, Сэм. Сбереги Шэнноу для меня.
Она улыбнулась, коснулась его плеча прощальным жестом.
И исчезла.
Вторжение исчадий Ада в южные земли началось в первый день весны с того, что в Ривердейл ворвалась тысяча всадников, убивая и поджигая. Эша Берри схватили у него в доме и распяли на стволе дуба. Сотни семей были перебиты, успевшие бежать укрылись в горах, где исчадия вели на них охоту.
И войско продолжало двигаться на юг.
В сорока милях от Ривердейла, в предгорьях Игерского хребта, в укромной лощине сгрудился небольшой отряд, слушая рассказ беженца, потерявшего всю свою семью. Все они были жестокими, свирепыми людьми, давно привыкшими разбойничать, но и они с возрастающим ужасом слушали истории про кровавые бойни, изнасилования и неутолимую кровожадность.
Их вожак — худой, как скелет — сидел на валуне. Его серые глаза не мигали. Взгляд ничего не выражал.
— Ты говоришь, у них есть ружья, которые стреляют много раз?
— Да, и пистолеты тоже, — ответил беглец, пожилой земледелец.
— Что будем делать, Даниил? — спросил светло-рыжий юнец.
— Мне надо подумать, Пек. Они присваивают наше ремесло, а это скверно — и еще как! Я думал, нам очень повезло, когда Гамбион вернулся с тремя новыми мушкетами и пятью пистолетами. Но магазинные ружья…
Пек отбросил волосы с глаз и почесал грудь там, где под грязной рубахой из оленьей кожи резвилась блоха.
— Так мы ведь можем добыть себе эти самые ружьишки, Даниил.
— Малый дело говорит, — вставил Гамбион, могучий, смахивающий на медведя горбун, обросший густой бородой и совершенно лысый. Он ездил с Даниилом Кейдом семь лет и равно хорошо владел ножом и пистолетом. — Может, вдарим по исчадиям покрепче и поразживемся новым оружием?
— Так-то так, — ответил Кейд, — но тут не про оружие речь. Мы живем за счет всего края и тратим обменные монеты в городах, где нас не знают. Исчадия убивают земледельцев и торговцев без разбора, а города сжигают. И скоро ничего не останется.
— Против целого войска, Дан, мы швах, — сказал Гамбион. — Нас ведь семь десятков еле наберется.
— Присчитайте и меня, — сказал фермер. — Богом клянусь, я с вами!
Кейд поднялся с валуна. Высокий рост, неестественно прямая левая нога, туго перебинтованная в колене кожаным ремнем. Он провел рукой по густым черным волосам и сплюнул в траву.
— Гамбион, возьми десять человек и прочеши окрестности. Всем уцелевшим, кого повстречаете, велите идти к Игеру. А если наткнетесь на таких, кто не знает гор, проводите их.
— Мужчин и женщин?
— Мужчин, женщин, детей — кого увидите.
— Зачем, Даниил? Нам и самим припасов не хватит.
Кейд пропустил его слова мимо ушей.
— Пек, возьмешь двенадцать человек. Сбивайте в стадо заблудившуюся скотину — лошадей, коров, коз, овец. Их там должно бродить много. Сгоняйте их в Каньон Родников, а у прохода сделайте загон. Там вдосталь сочной травы. И чтобы никто не вздумал вступать в бой с исчадиями! Едва завидите их — улепетывайте. Понятно?
Оба кивнули, и Гамбион открыл было рот, но Кейд поднял ладонь.