Волк
Шрифт:
Джим сделал последнюю попытку. Вокруг него перестали существовать и колонны, и крыша, и пол, и даже мальчик у экрана. Джим полностью сконцентрировался на строчке - только на строчке. Голова у него разламывалась от напряжения. Давление на мозг возрастало все больше и больше.
И он почти добился своего. На секунду Джиму показалось, что строчка начинает разваливаться на различимые символы, и он понял, что в тексте идет речь об организации Старкиенов. Потом он расслабился - просто его мозг и тело не в состоянии были дольше выносить такого громадного напряжения. Джим чуть встряхнул головой, и
Внезапно он ощутил, что мальчик, сидящий на подушке, наконец заметил его. Высокородный ребенок прекратил чтение и уставился на Джима в полном изумлении.
– Кто ты?..
– удивленным голосом спросил мальчик. Но Джим, не отвечая, коснулся руки Адока и вместе с ним переместился в свою комнату.
В знакомой обстановке Джим несколько раз глубоко вздохнул, затем уселся на подушку. Он подал знак Адоку сесть рядом, и тот повиновался. Через минуту дыхание Джима стало ровнее, он легко улыбнулся, а затем взглянул на Адока.
– Почему ты не скажешь "Ведь я тебе говорил?" - спросил он.
Адок покачал головой, как бы давая понять, что говорить такие вещи не его дело.
– Что ж, ты был прав, - сказал Джим. Он задумался.
– Но совсем не по тем причинам, о которых ты думаешь. Меня остановило то, что язык мне все-таки недостаточно хорошо знаком. Было бы это на моем родном языке - я бы все смог прочесть.
– Он резко отвернулся от Адока и сказал в пространство: - Ро?
И он и Адок принялись ждать. Но ответа не последовало, и Ро не появилась перед ними. Это было не удивительно. Ро была Высокородной, и у нее были свои занятия и обязанности - совсем не те, что у Адока, чья единственная обязанность заключалась в том, чтобы ждать и приходить по малейшему желанию Джима.
Джим перенес себя в комнату Ро, никого не застал и оставил записку с просьбой прийти к нему, как только она освободится. Ро появилась перед ними только через два с половиной часа.
– Вечер будет обставлен очень торжественно, - сказала она безо всяких предисловий.
– Там будут все. Придется использовать Большую Комнату Сборов. Должно быть кто-то прослышал, что это будет необычный вечер и... Внезапно она замолчала.
– Я совсем забыла. Ты хотел меня видеть, Джим?
– Ага, - сказал Джим.
– Скажи, ты не можешь установить у себя на дому один из экранов обучения?
– Что... ну, конечно!
– сказала Ро.
– Тебе он нужен, Джим? Почему бы мне не попросить установить его здесь?
– Мне бы не хотелось, чтобы стало известно, что я им пользуюсь, объяснил Джим.
– Насколько я понимаю, это ведь самая обычная вещь, если ты попросишь установить его у себя?
– Совершенно обычная. Да... И, конечно, если тебе это надо, я все могу устроить без огласки. Но зачем?
Джим рассказал ей о своей попытке в учебном центре, когда он стоял и пытался читать с той же скоростью, что и молодой Высокородный.
– Ты думаешь, что обучение повысит твои способности быстро читать? спросила Ро. Она нахмурилась.
– Может быть, тебе не стоит на это слишком надеяться...
– Я и не надеюсь, - согласился Джим.
Примерно через несколько часов экран был установлен и плавал в одном из углов одной малоиспользуемой комнаты Ро в ее квартире. С этих пор то время, которое Джим прежде проводил в подземном учебном центре, он теперь проводил у Ро.
В течение следующей недели, однако, он не добился большого успеха. Потом Джим окончательно забросил эту свою попытку и последние несколько дней, оставшиеся до вечера, бродил между слуг вместе с Адоком, наблюдая за их немым языком. Он уже свободно понимал его. Но то, что на нем говорили, было, в основном, эквивалентно сплетням и слухам. Однако, и слухи могут быть полезны, особенно, при правильной интерпретации.
Из последней такой экспедиции Джим вернулся примерно за час до начала вечера и увидел, что в комнате его ждет Лорава.
– Тебя хочет видеть Вотан, - резко сказал он при его появлении.
Без всякого предупреждения Джим внезапно очутился в его комнате, в которой ни разу до сих пор не был. Рядом с ним стоял Лорава, по другую сторону находился Адок - следовательно, это приглашение коснулось также и Старкиена.
Вотан сидел на подушке перед плавающим в воздухе экраном, на котором были расположены ручки разных цветов. Он поворачивал эти рукоятки с небрежностью, как бы играя, но его серьезное лицо говорило о том, что делом он занимается важным. И тем не менее, при виде возникшей перед ним группы, он прервал свое занятие, встал на ноги и направился к Джиму.
– Я позову тебя позже, Лорава, - сказал он, и молодой Высокородный исчез. Вотан нахмурил свои густые желтоватые брови.
– Дикий Волк, на твоем вечере будет присутствовать сам Император.
– Я не верю, что этот вечер в мою честь, - сказал Джим.
– Скорее это устраивается для Словиэля.
Вотан отмел это замечание в сторону одним взмахом своей длинной руки.
– Причиной являешься ты, - сказал он.
– И ты - единственная причина, по которой там будет присутствовать Император. Он хочет опять поговорить с тобой.
– Естественно, - сказал Джим, - но для этого не надо устраивать никаких вечеров. Я могу прийти в любое время, когда Император пожелает меня видеть.
– Он блистательнее всего в обществе!
– резко сказал Вотан.
– Но это не важно. Важно то, что на вечере Император безусловно пожелает говорить с тобой. Он отзовет тебя в сторону и, разумеется, задаст множество вопросов.
Вотан поколебался.
– Я буду рад ответить на любой вопрос Императора, - сказал Джим.
– Да... Именно так, - угрюмо заметил тот.
– Какой бы вопрос ни задал тебе Император, отвечай на него со всевозможной полнотой. Тебе понятно? Он - Император, и если даже он не будет обращать внимания на твои ответы, ты обязан говорить, пока он не прервет тебя. Тебе понятно?
– Полностью, - сказал Джим.
На секунду его глаза встретились с лимонно-желтыми глазами Высокородного.
– Да. Хорошо, - сказал Вотан, резко поворачиваясь и направляясь обратно к своему своеобразному пульту, и усаживаясь за него.
– Это все. Теперь ты можешь вернуться к себе.
Его пальцы опять начали передвигать рукоятки. Джим дотронулся до руки Адока, и они опять оказались в его комнате.
– Какие ты делаешь отсюда выводы?
– спросил он у Адока, как только они оказались у себя.