Волк
Шрифт:
— Давай Джейни, — потребовал я низким и грубым голосом, чувствуя желание зарыться поглубже и кончить. — Давай, — повторил я, бросаясь вперед. Ее бедра дернулись, и она громко выкрикнула мое имя, когда ее киска сжала мой член бесконечными волнами. Зарычав, я зарылся в нее и кончил жестко, со стоном произнося ее имя ей на ухо.
Я рухнул на нее, удерживая часть своего веса на предплечьях, пытаясь контролировать дыхание. Ее тело подо мной слегка дрожало от толчков. Я наклонился вперед, мой нос на секунду потерся о ее нос, прежде чем я посмотрел на нее. Ее голубые глаза были открыты,
— Придержи эту мысль, — рассмеялся я, прижимаясь поцелуем к ее губам, прежде чем направиться в ванную. Я избавился от презерватива и вымыл руки. Я потянулся за полотенцем, когда почувствовал, как ее лоб прижался к моей спине. Медленно, словно стараясь не напугать меня, а может, и саму себя, она обхватила руками мой живот и прижалась ко мне всем телом. — Ты в порядке? — спросил я, не видя ее в зеркале, мое тело полностью закрывало ее от взгляда. Я почувствовал, как она кивнула мне, а затем поцеловала в середину моей спины. Ее руки ослабли, и я повернулся в ее объятиях, наклонившись, чтобы обхватить ее лицо. — В чем дело?
— Ничего.
— Это никогда ничего не значит, — сказал я, поглаживая большим пальцем ее щеку.
Она выдохнула, прежде чем ее глаза нашли мои. — Прекрасно. В общем я люблю тебя, ясно?
Что касается заявления, то оно было не совсем романтичным. Но это была та Джейни — резкая, грубая, слегка враждебная. Это было так похоже на нее, что это выбивалось из любого другого способа, которым она могла бы это сформулировать.
— Хорошо, — согласился я, кивая, изо всех сил стараясь не улыбнуться.
— Хорошо? Хорошо! Вот как ты на это реагируешь? — спросила она, сдвинув брови. — Я никогда никому об этом не говорила. Уже много лет. Даже Ло. И ты просто говоришь «хорошо»?
— Ты закончила?
— Гм, нет. Я еще не закончила. Это было действительно так…
— Ты закончила, — сказал я, хватая ее за шею и поднимая на цыпочки, когда наклонился и взял ее губы, мягко, продолжительно. Мой язык ласкал ее, пока все напряжение не покинуло ее тело, и она покачнулась на ногах, хватая меня за руки, чтобы удержаться на ногах. Тогда и только тогда я отпустил ее, ожидая, пока она откроет глаза, прежде чем сказать.
— Я тоже люблю тебя, Джейни.
Ее глаза наполнились слезами, и она отчаянно заморгала. Одна слеза выскользнула, и она смахнула ее прежде, чем я успел поймать. Она долго молчала, прежде чем в ее глазах заплясали огоньки.
— Знаешь, что?
— Что?
— Это было на самом деле целое предложение! — заявила она, широко улыбаясь.
Я поймал себя на том, что улыбаюсь в ответ.
Даже признание в любви не могло ее укротить.
И именно это мне и нравилось.
Глава 24
Джейни
Я хотела бы сказать, что Репо был прав, и у нас был спокойный год, или даже месяц, или день. Но правда заключалась в том, что большую часть следующего года все были на взводе. Отдел внутренних расследований ворвался на побережье Навесинк и разнес все дела.
Как и было предсказано, немалая доля вины легла на плечи Марко, хотя он был совершенно невиновен. Как только ОВР выяснит, насколько глубоко зашла коррупция, что будет означать необходимость заново открыть все дела, которые были закрыты с участием полудюжины преступных организаций в течение десятилетия, одновременно исследуя всех офицеров, детективов, окружных чиновников, судей, окружных прокуроров… да, они решили, что козел отпущения — это правильный путь. Они взвалили всю тяжесть грязной работы Лекса на плечи Марко, одновременно уволив или переместив треть остального состава.
Коллингс сохранил свою работу в значительной степени благодаря тому, что я предложила ему в обмен на свободу Волка, хотя он ясно дал понять, что это был первый и единственный раз, когда он когда-либо заставит фактические доказательства исчезнуть. Он будет продолжать позволять улицам управлять собой до тех пор, пока невинные люди не будут вовлечены в это. Он дал всем нам простор, в котором мы нуждались, чтобы продолжать делать то, что мы делали. Он также заверил нас, что его новый новобранец будет как двадцатисемилетняя версия его самого — просто делать то, что нужно, участвовать лично во всем этом, но и не брать взяток.
Что касается Марко, ну, это было не то, что было ясно сразу. Когда он исчез из больницы, я полагала, что Грасси снабдили его цементными башмаками или каким-то другим способом, которым они избавлялись от трупов. Но когда через несколько недель я столкнулась с Лукой и Маттео, они спрашивали меня, что я слышала о его местонахождении. Так что да, он все еще был джокером. Не нужно быть гением, чтобы понять, что он представляет собой угрозу. Но эта угроза, скорее всего, была направлена на Грасси. И хотя они были достаточно милыми людьми, мне было все равно, в какие неприятности они попадут, лишь бы я и мои остались в стороне. Они могли справиться сами. Грасси были на побережье Навесинк еще до того, как оно превратилось в нечто большее, чем вишневые поля и рыбацкие деревни. Они никуда не собирались уходить. Они, конечно, не собирались быть вытесненными какими-то ничтожными сутенерами.
Через полгода после взрыва в город вернулись три старых физиономии. Шотер вновь поселился в своей роскошной квартире вниз по улице от лагеря, заглядывая каждые выходные, чтобы захватить Репо, чтобы они вдвоем могли отправиться в погоню за юбками, всегда находя несколько минут, чтобы очаровать Ло, Саммер, и меня, и выдергивая хребет к черту из Кэша, Рейна и Волка за то, что, во-первых, они не заслужили нас и, во-вторых, что они оставили всех «прекрасных молодых девушек» для него и Репо.
Брейкер никогда не любил тусоваться с Приспешниками, но однажды ночью он появился, стоя позади своей женщины, все шесть футов-чего-то вроде крепких мускулов, светлые волосы и борода, соперничающая с бородой Волка.