Волки из страны Далеко-Далеко. Трилогия
Шрифт:
Фаолан ничего не сказал, но история из жизни волков Священной стражи странным эхом отозвалась в его душе.
Некоторое время волки на Проплешине молчали. Фаолану нравились его новые товарищи, хотя было очень неприятно находиться рядом с Хипом. Он отчетливо слышал неприятное клацанье, когда задние зубы Хипа ударялись о поверхность кости. Волки одного клана должны сидеть вместе, а это означало, что Фаолану предстояло работать бок о бок с Хипом и Свистуном. Напротив них сидели Крекл из клана МакДаффов, Тирлач из клана МакАнгусов и Эдме, несчастная жалкая волчица, вынужденная терпеть издевательства волков из печально
Пока глодатели неспешно переговаривались на Проплешине, Фаолан работал над узором, который надеялся когда-нибудь запечатлеть на огромной лапе Гром-Сердца. Это было изображение летней ночи, когда Фаолан с Гром-Сердцем наблюдали за небом и искали созвездия. Самое главное созвездие для гризли – это Великий Медведь. Фаолан хотел высечь его на своей заветной кости, все звезды до единой, от морды медведя до его задней лапы.
Эдме потянулась.
– О Великий Люпус, посмотрите, что сделал Фаолан! – воскликнула она.
– Что? – буркнул Хип.
– Такое прекрасное созвездие! И все звезды такие четкие и на своих местах!
– Похоже на медведя, а не на волка, если ты вдруг не понял, – ехидно заметил Хип.
– Я этого и добивался. Мне рассказывала о звездах моя кормилица. Так на Великого Волка смотрят медведи. Они называют его Великим Медведем. Этот звездный медведь указывает на Урсулану, куда отправляются их души после смерти.
– Ох, опять эта медведица, – проворчал Хип.
– Да ведь это красиво, Хип! – не унималась Эдме. – Какая разница, как называть? Разные животные по-разному называют звезды, как и всё вокруг. Это же чудесно.
Она подошла к центру круга, подобрала бедренную кость, вернулась на свое место и приступила к работе.
– Я начинаю новый рисунок. И всё из-за Фаолана!
Несмотря на жалкую внешность, жизнерадостности Эдме было не занимать.
– Ну да, у Фаолана один из самых красивых рисунков, – просипел Свистун, разглядывая через плечо Фаолана его кость. – Эдме права. Какая на самом деле разница?
– А вам не приходит в голову, что это кощунство? – спросил Хип.
– Ну, уж это ты слишком, – отозвался Крекл.
– Думай как хочешь, Крекл. Но многие сочтут оскорблением, если Великого Волка назовут другим именем.
– Скажешь тоже! – проворчал Свистун. Его голос походил на треск сухих веток на ветру.
Рисунки Фаолана стали поводом для досужих разговоров с тех пор, как он выглодал Кости Раскаяния. Изящество и красота его работы порождали различные слухи среди самых суеверных волков. Некоторые утверждали, что он пришел из Сумеречного мира, а другие даже заявляли, что он малькад чужаков. Теперь любопытные глаза следили за ним вдвойне, и от этого ему становилось не по себе. Вот и сейчас Хип начал ворчать что-то насчет кощунства – значит, жди неприятностей. Изменить, что ли, рисунок, чтобы он больше походил на волка?
Однако это казалось Фаолану неправильным. Он же хотел показать звезды глазами медведей. Разве всегда нужно смотреть на мир глазами волков?
Эдме сделала передышку и вновь заговорила:
– А вот, например, не кажется ли вам странным, что и у волков, и у кугуаров есть одно и то же слово «проплешина», но они придают ему разное значение?
Клацанье зубов рядом с Фаоланом прекратилось. Хип выронил кость из пасти и заерзал на месте – признак того, что он вот-вот разразится обычной речью про смирение.
– Я прекрасно осознаю, что я самый смиренный из всех собравшихся здесь глодателей и что я, возможно, переступаю порог дозволенного мне, но рискну униженно предположить, что уважаемая глодательница из клана МакХита зашла слишком далеко.
Волосы на загривке Фаолана встали дыбом. Под внешней оболочкой его угодливых слов скрывалось оскорбление. Бедная Эдме понимала, что она вовсе не уважаемая, а даже, наоборот, самый презренный глодатель среди всех, потому что ее клан обитал почти на границе, отделяющей цивилизованных волков от чужаков из Крайней Дали. Слова Хипа разбередили старую рану.
– Согласно моему смиренному мнению, даже мысль о сравнении волчьих кланов и кугуаров – это проявление крайнего неуважения к нашим благородным волкам.
С этими словами Хип подошел к Эдме и резко укусил волчицу за ухо.
– Ой! – воскликнула Эдме, и из ее уха потекла кровь.
Остальные глодатели смотрели на эту сцену в изумлении. Тирлач подбежал к несчастной волчице, а остальные вскочили, вздыбив шерсть на загривках.
– Больно, Эдме? – спросил Тирлач.
– Все нормально. Он неглубоко укусил, – ответила Эдме, но по ее виду было заметно, что ей больно. Морда ее вытянулась, ноздри трепетали, на глазах выступили мутные слезы. Она смотрела на Хипа непонимающим взглядом.
– Зачем ты это сделал?
– Ты должна усвоить урок, Эдме. Твои слова наносят оскорбление нашему роду.
– Я… я… – замялась Эдме.
«Ей не за что извиняться! Не за что!» – мелькнуло в голове у Фаолана. За одно лишь утро этот желтый волк переполнил чашу его терпения. Он не совсем понимал, в чем заключалась вина Эдме, но было ясно, что главной причиной гнева стала ее похвала в адрес Фаолана. Так Хип стремился побольнее задеть его самого.
Он подошел к Хипу и принял самую угрожающую позу, какую только смог, – ведь глодателей не учили положениям, выражающим угрозу и превосходство. Тем не менее, увидев Фаолана с выпрямленным хвостом, высоко поднятой головой и навостренными ушами, остальные волки побросали кости.
Слегка раскачиваясь, Фаолан обошел вокруг Хипа, заглянул тому прямо в глаза, зарычал и обнажил зубы. Потом он заговорил, и от его слов глодатели пришли в еще большее изумление.
– Хип, никакой ты не смиренный. Тебя переполняет гордыня. И ты ужасный лицемер. Гордость и надменность затмили тебе глаза. Ты страшно оскорбил Эдме. Ты думаешь только о том, как бы восхвалить себя. Хочешь на самом деле научиться смирению и унижению? Так я тебе охотно помогу!
Тут Фаолан встал на задние лапы, а передними надавил на плечи Хипа. Это был самый агрессивный жест, на какой только способны волки. Понятно, что присутствующие на мгновение лишились дара речи.