"Волкодав". Компиляция. Книги 1-6
Шрифт:
– Нас четверо, – пояснил он Брагеллу. – Мы с венном и женщины.
– Отличный меч носит твой телохранитель, – сказал старшина. – Должно быть, это грозный боец. Как вышло, что его исполосовали кнутом?
Лучший способ избежать ненужных расспросов – обратить всё дело в шутку. Эврих весело ответил:
– Не говори, что грозен, встретишь грозней. Ведь так, Волкодав?
Венн пожал плечами и промолчал.
В полдень на смену Брагеллу пришёл со своими людьми другой старшина. Всё как всегда. Сейчас Брагелл и ребята отправятся по домам, а Йарра, прокравшись переулками мало не через весь город, издали будет смотреть, как молодой нарлак стучит в знакомую калитку, потом входит во двор и скрывается из виду. Иногда Брагелла встречала жена, но чаще выбегал сын – мальчишка помладше Йарры. Жена
Он только думал, что верные псы, должно быть, каждый день ели досыта. По целой миске каши да ещё по косточке, на которой добрая молодая хозяйка оставляла мяса полакомиться… Племя его отца растило совсем особенных собак, которые водились только у них на Заоблачном кряже. Йарра никогда не бывал на горе Четыре Орла и не видел этих псов, именуемых «утавегу». Только знал, что они тоже были белыми. Похожими на этих халисунцев?… Или не похожими?…
Горшечник порекомендовал Эвриху постоялый двор «Нардарский лаур», названный так по серебряной монете маленького, но крепкого и богатого южного государства. По словам старика, этот двор помещался не в самом богатом квартале, но и не где-нибудь на задворках, – недорогое, чистое, приличное место и честный хозяин: не стыдно поселиться путешествующим женщинам. Волкодав шёл рядом с повозкой, которой уверенно правил горшечник. Венн поглядывал вокруг без особого удовольствия. Он не жаловал нарлакских городов с их узкими улицами, подспудно напоминавшими ходы подземелий. Деревянный Галирад был ещё как-то терпим, но здесь!… Каменные стены, порывавшиеся сомкнуться над головой. Булыжная, заплёванная и залитая помоями мостовая: вовсе надо утратить брезгливость, чтобы ходить по ней босиком!
В одном месте старому горшечнику пришлось натянуть вожжи и надолго остановиться: дорогу перегородила процессия во славу Богов-Близнецов. Эти Боги не были самыми почитаемыми в Кондаре. Местные нарлаки по преимуществу славили Священный Огонь, но умный правитель строго запрещал своим подданным изгонять чуждые верования, доколе их приверженцы никому не чинят зла, а пользу городу творят несомненную. Вот и шагали, запрудив улицу, мастеровые, нищие, рыбаки и торговцы, собравшиеся на ежемесячный Постный День своей веры. Все в красно-зелёных накидках поверх обычной одежды, торжественные и опрятные. Злые языки поговаривали, будто шествия и пение гимнов помогали им в этот день забыть просьбы желудка и объятия жён.
– О! – сказала Сумасшедшая Сигина и не по возрасту проворно соскочила с телеги. – Сколько народу!… Должно быть, эти люди видели моих сыновей!…
Эврих не успел удержать её: женщина подхватила подол и устремилась к идущим.
– Вы не видели моих сыновей? – спрашивала она, одного за другим ловя добрых кондарцев за рукава и полы накидок. – Они, наверное, где-нибудь здесь!… Вы их не встречали?…
Безумная бабка мешала людям петь и возноситься духом, размышляя о Близнецах. Одни просто выдёргивали у неё рукава, другие отталкивали. Волкодаву тошно стало на это смотреть, и он отвёл женщину прочь:
– Твои сыновья ждут тебя где-то в другом месте, почтенная. Пойдём лучше с нами.
…С тем другим старшиной явилось к Восточным воротам двое всадников, оба при гербах государя кониса, вышитых на кафтанах. Брагелл передал им кошель с собранными пошлинами и дощечку, пояснявшую, с кого и за что. Вот он дружески поздоровался со сменщиком, передавая ему охрану ворот… Йарра приготовился проводить его взглядом, а потом незаметно пуститься следом по улице… Брагелл неожиданно оглянулся на него и поманил пальцем:
– Эй, малый, поди-ка сюда!
Йарра нерешительно подошёл, заранее страшась, не заметил ли стражник его прогулок к своему дому да не счёл ли он их непростительной наглостью. Мальчик чуть не шарахнулся, когда сильная ладонь легла на тощее плечо под рваной рубашкой. Однако Брагелл совсем не собирался ругать его. Наоборот, он спросил:
– Тебе, малый, не надоело жить возле ворот? Хочешь, отведу в одно место, где тебя и к делу приставят, и брюхо к спине липнуть больше не будет?
Сам Йарра ещё очень плохо говорил по-нарлакски, но когда говорили другие – почти всё понимал. Какое-то мгновение он смотрел на стражника в молчаливой растерянности, пытаясь понять, следует ли принимать невероятно щедрое предложение. Или всё же лучше не связываться: мало ли, вдруг оплошаешь… вдруг что-то случится?…
Сомнения ещё одолевали, однако Йарра уже кивнул головой. Он знал, что чудеса хоть и изредка, но случались. Этак раз в сто лет. А посему хватай удачу двумя руками – и будь что будет. Сиротская жизнь этой мудрости его уже обучила.
– Ну, пошли, – сказал Брагелл и зашагал по улице прочь от ворот. Давний обычай предписывал стражникам исправлять службу в кольчугах наголо и в шлемах, застёгнутых под подбородками. Чтобы, значит, готовы были тотчас сражаться, да и всякий мог видеть – не просто так люди стоят. Одна беда, головы под шлемами уставали: клёпаный металл зимой холодил, летом нагревался на солнце. Потому стражники, сменившись, первым долгом расстёгивали подбородочные ремни. И так над ними подшучивали в трактирах – лысеют, мол, раньше прочих мужчин. Вот и Брагелл снял шлем и понёс в руке, как ведёрко. Внутри был виден толстый подшлемник, повлажневший от пота. Шаг у молодого старшины был широкий, Йарра поспевал за ним трусцой. Но поспевал.
Он так и не осмелился спросить, куда вёл его стражник. Йарра ещё не успел превратиться в подозрительного волчонка, ждущего только пакости от всякого, кто сильнее. Половина мальчишек на его месте тут же припомнила бы жуткие россказни о торговцах рабами, готовых на любой обман, лишь бы заполучить беззащитного сироту. Йарра доверчиво шёл за человеком, которого считал своим другом. Старшина обещал помочь. Значит, поможет.
Эврих с Волкодавом возвращались в «Нардарский лаур», где оставили женщин. Они ходили к пристани узнавать насчёт кораблей, отплывающих на сегванские острова. Новости были не особенно утешительные. Как выяснилось, единственный сегванский корабль убыл накануне и нового ждали не скоро.
То есть в Кондаре придётся на некоторое время застрять.
А значит, понадобятся деньги.
Пускаясь в дорогу, они захватили с собой вполне достаточно серебра, чтобы безбедно пропутешествовать за море и обратно. Жизнь, однако, в очередной раз доказала им: всего не учтёшь. Где ж было предвидеть появление Сигины и Рейтамиры! И маленького Иннори, с которым они дожидались в Четырёх Дубах, пока прибудет его мать со слугами и Кавтином!… Входя во Врата, Эврих самонадеянно полагал, что примерно вот в это время они достигнут Островов и будут уже торговаться с отчаянным мореходом, согласным отвезти их на безлюдный клочок суши, который Тилорн до сих пор называл островом Спасения. Волкодав, помнится, благоразумно помалкивал, слушая рассуждения арранта. Спорить с книгочеями и жрецами было одинаково бесполезно. И потом, вдруг всё вправду сбудется так, как расписывал Эврих?… Аррант ведь до конца его и своих дней не отвяжется, будет смеяться. Однако про себя венн полагал: вряд ли путешествие пройдёт как по маслу и они сумеют вернуться домой ещё до конца лета. Чтобы судьба да упустила случай перебежать им дорожку?… Такого, по его глубокому убеждению, просто быть не могло…
– Пускай эта задержка станет нашим самым большим огорчением, – посмеиваясь, загадал Эврих. Волкодаву его смешок показался несколько деланным.
Устроив Сигину с Рейтамирой и расплатившись за комнату, они отправились на пристань кратчайшим путём, минуя торговую площадь с её диковинами и соблазнами. Известно же, как бывает, – зазеваешься, на миг опоздаешь, потом год придётся волосы рвать. Но спешить оказалось действительно некуда, и по дороге обратно спутники завернули на торг.
Как и полагается в большом приморском городе, на площади торговали всякой всячиной с самых разных концов света. Волкодав, правда, нашёл, что торг был победней галирадского, да и сама площадь поменьше. Он сказал себе: это, наверное, оттого, что сольвеннская столица для меня стала почти своей. А здесь всё чужое. Такое чужое, что даже и по сторонам смотреть неохота…