Шрифт:
ГЛАВА I
«Состязание в общине»
– Батюшка, выручай! – кричал во все горло ребенок.
Едва различимый голос мальчика достигал старенькой, но ухоженной деревянной избы. На пороге появился низкорослый лопоухий старичок в красной вышитой рубахе навыпуск и слегка потертых штанах. Его лицо украшала пышная седая борода с закрученными усищами. В спешке он успел обуть лапоть только на одну ногу, а вторая так и осталась босая. Старичок прислушивался к звукам, которые приносил полуденный ветер. Крики о помощи очень сильно взволновали его, поэтому он как можно скорее пытался выяснить, куда же ему следует бежать.
– Ай! Ой!
Снова послышались крики, сопровождаемые
– Не руками, так силою моею отворись! – произнес карлик, взмахнув перед собой рукой.
Как по волшебству, толстая деревянная дверь со скрипом распахнулась. Из бани вырвался на свободу горячий воздух. Уже весь мокрый ребенок едва изворачивался от летящих в него раскаленных угольков. В воздухе кружился чан, разбрызгивающий вокруг себя кипяток. Несколько опрокинутых скамей горой лежали у стены. Хулиганом, учинившим этот беспорядок, был еще один старик. Только он самый высокий и худой из троих, да и к тому же практически голый. Его борода доставала до самого пола, и была похожа на банный веник, такая же жесткая и вся в листьях. Хорошо, что она скрывала большую часть оголенного дряблого тела. Нос у старика вытянутый, и похожий на огурец. А кожа темная, как угольки, которыми он злобно швырял в мальчика из печки-каменки в углу. Наполовину босой карлик торопливо набрал в черпачок прохладной воды из бочки, стоящей у входа. Затем он подбежал к хулигану и окатил его с головы до ног.
– Охладись-ка чуточку, братец!
Голый старик тут же исчез, а мальчик с карликом выскочили наружу. На лице пацаненка появилась сдавленная улыбка. Еще немного и он бы задохнулся в устроенной злым духом западне, поэтому его легкие усердно хватали свежий воздух. Он помотал влажными темно-каштановыми волосами, как делает мокрая собака. С виду он был доволен происходящим, словно жаждал приключений и новых эмоций. Что-то собственно подобное ему хотелось увидеть на лице карлика.
– Спасибо, батюшка Домовой! – сказал мальчик, в его озорных карих глазах все еще проглядывалась неугомонность.
Однако старичок ответил осуждающим взглядом.
– Я тебе сколько раз говорил не соваться к Баннику! Не любит он этого. Ему итак приходиться жить на отшибе, да еще и в таких условиях. К тому же характер у братца скверный.
– Мне поиграть с кем-нибудь захотелось. Болеть так скучно. Тебя и Дворовика не дозовешься. Папка с мамкой в поле, а отлеживаться в хате как-то не хочется. Вот я и подумал наведаться к злыдню, ведь ему тоже скучно одному, да и тебя там поискать…
– Не сидится тебе на месте. Банник мог тебя убить!
– Не убил бы. Зато он чуть не лопнул от злости. Кстати, куда пропал дедушка Дворовик? Он пытался мне помочь, но злыдень перед ним дверь закрыл и не пускал внутрь.
– Да схлопотал себе шишку на лбу и лежал тут плашмя на пороге. Сейчас видимо залечивает боевые раны у себя в конуре.
– А ты где пропадал? Почему тебя так долго не было?
– Долго?! Я тебе, что скакун княжеский? Торопился, как мог. У меня хлопот по дому знаешь сколько? Полно. Ты вот лучше на это погляди…
Старичок указал на босую ногу, от чего мальчик громко рассмеялся. Они медленно пошли обратно к избе, продолжая спорить о предыдущих проделках, коих накопилось немало у каждого. Постепенно Домовой стал более доброжелательным, увидев смех юного сорванца. Он его понимал, и очень сильно любил, словно собственного сына. Возлагал на себя ответственность за него еще с рождения. Везде пытался присматривать за ним, куда позволяла ему выходить духовная клятва хранителя людского жилища. Открытое общение его радовало, и случалось это только тогда, когда родителей мальчика не было дома. Ведь кроме него Домового больше никто не видел и не слышал. А то родители еще подумают, что их сыном нечистая сила овладела, негоже ему сидеть и с пустотой разговаривать.
Во дворе перед избой велась война между курицами и гусаками за остатки утреннего корма разбросанного по земле. Это были те же самые гуси, которых Домовой согнал с зеленой лужайки за сараем. Здесь все пытались найти, чем можно поживиться, да так чтобы никто больше не заметил их находку, жадно проглатывая драгоценное зернышко. Самый здоровенный гусак расправлял крылья и пытался разогнать петухов, пасущихся рядом. Мелкие цыплята бегали за добытчицей мамой, не отставая ни на шаг. Поблизости за оградой мирно спали в грязи свиньи с поросятами. Хлев и конюшня сейчас пустовали. Пастухи родовой общины еще на рассвете выгнали весь крупный и мелкий рогатый скот на пастбище.
Мальчик с Домовым присели на уличную скамью и начали наперебой потешаться над ненасытными птицами. Внезапно рука ребенка стала влажной и слизкой. Он сразу узнал шершавый язык щенка Горыни. Он только проснулся и решил дружелюбно поприветствовать хозяина, виляя коротким хвостиком. Трехмесячный питомец из породы охотничьих толкал лапками человека и просился к нему на руки. Ребенок с удовольствием выполнил его просьбу. А Домовой достал из мешочка на поясе жменю пшена и швырнул подальше. Птицы тут же накинулись на добычу. Мгновенно организовалась возня и потасовки. Проворный молодой петух выхватил зерно из-под клюва большого старого гусака, на что он в ответ ущипнул наглеца за хвост. Молодые гуси отгоняли куриц, затем двое черных петухов и вовсе сцепились между собой в драке. В общем, пока взрослые выясняли отношения, все зерна съели утята и цыплята. Лишь тогда закончился птичий беспредел и все вновь разбежались кто куда.
Постепенно ветер совсем стих и наступил летний зной. Шла середина июля. Природа радовалась теплому солнечному свету. Небо ясное, без единого облачка. В воздухе кружили в завораживающем танце бабочки, старательно собирали пыльцу с цветков шмели и пчелы, да жужжали прочие букашки. На деревьях поспевали ягоды и фрукты, разнося сладкий аромат по двору. Зелень вокруг пыталась взять верх над другими красками жизни. И даже Бескрайний лес, раскинувший свои владения на обширной территории, казался сейчас более приветливым и безопасным. Дом семьи мальчика находился ближе всех к старому непроходимому лесу. Это прекрасная пора, и ей хотелось наслаждаться подольше двум собеседникам. Однако высокая температура не позволяла долго находиться под палящим солнцем.
– Ладно. Я смотрю, твоя одежа уже успела высохнуть, – подметил Домовой, осматривая старую отцовскую рубаху и подшитые штаны на мальчике. – Идем в дом, пока Полудницы нас не заметили.
– А они тебе тоже навредить могут?
– Не знаю, но рисковать не будем.
Ребенок потопал за карликом в избу, бережно держа на руках питомца Горыню. Внутри хата представляла собой одно жилое помещение. В дальнем левом углу от входа стояла большая духовая печь. От нее вдоль стены вели деревянные полати, на которых ночью спало все семейство. Из печи доносился приятный аромат пищи, что еще ранним утром приготовила мама. Рядом стояли различные принадлежности для печи, а на полках за тоненькой занавеской расставлена чистая посуда. Чуть дальше на колышке висело полотенце и специальный сосуд для умывания, а под ним ведро с грязной водой. На противоположной стороне располагались всякого рода емкости от бочек до сундучков для хранения предметов домашнего обихода, одежи, инструментов или семейных ценностей. По диагонали от печи находился стол, окруженный длинными лавками у стен и приставными короткими рядом. Над столом висел красивый вышитый рушник. Свет в дом попадал через большое окно с открытыми расписными ставнями.