Вольноопределяющийся
Шрифт:
— Пробовал, шеф, — ответил Леруа, — не открывается и боевая магия не берет этот чёртов металл.
Неожиданно оба почувствовали легкое головокружение, которое постепенно перешло в заметное недомогание, будто клетки с людьми начало вдруг сильно и неравномерно раскачивать и даже подбрасывать. Через полчаса оба молодых мужчины самозабвенно блевали, стараясь выпихнуть наружу не только недопереваренную пищу, желудочный сок и желчь, а все это вместе с самим пищеводом и желудком — насколько им стало худо. А еще через час бедолаги валялись на полу своих узилищ не в силах двигать конечностями, и моля Бога о скорейшем приходе
В какой-то момент из-за кустов показалась группа из трех человек — уже знакомый нам Иван Кузьмич Пестель, штатный маг царской семьи ведун, и парочка совсем еще молодых парней.
— Спеклись, болезные, — заметил один из сопровождающих.
— Быстро они как-то, — сказал второй, — я, оказавшись в первые за Гранью, продержался ажно три часа и даже не блеванул. Мутило знатно, но чтобы так быстро, никак не ожидал от наших французских коллег.
Их содержательную беседу прервал Пестель:
— Так, Макар, Наблюдаешь за де Кюсси, Сергей, твой второй француз. Контролируйте, чтобы не сдохли до времени. Если что, жизненной силы толику вкачаете. По моим расчетам, через сутки их Источники превратятся в хлам, может быть раньше, так что будьте бдительны и внимательны Государю их трупы не нужны. Через два часа вас заменят, после двухчасового отдыха вы вновь заступаете на пост. Все понятно?
— Так точно, Ваше Высокопревосходительство! — Дружно гаркнули низкими голосами молодые чародеи.
Засим Иван Кузьмич удалился. Несмотря на свой исключительный чародейский дар, он не любил это место, поскольку оно оказывало на мага гнетущее действие даже в молодости, а к старости угнетает еще сильнее. Пестель не знал ни одного одаренного, который чувствовал бы себя за Гранью вполне комфортно. Впрочем, таковой имелся, но никто из многочисленных магов Земли пока не имел представления о его существовании.
В следующий раз Анри Леруа пришел в сознание на нарах ставшей уже фактически родной тюремной камеры. Повертел головой, осматривая выкрашенные известью стены и незамысловатую обстановку помещения. Тут в памяти всплыл страшный ночной кошмар. Француз усмехнулся — надо же такому привидеться, а ведь как наяву. Привычным движением он провел рукой по шее. Что такое? Ненавистный ошейник отсутствовал на своем месте. Странно, раньше русские не были настолько наивными, чтобы не ограничить одаренного в доступе к его магическому Дару.
Анри тут же нарисовал перед мысленным взором простейший образ светящегося шарика. Аналоговая магия, подобным приемам волшбы его обучил отец еще в раннем детстве — одаренный представляет в уме предмет и насыщает его энергией, в результате на некоторое время появляется нужный эффект, или материальный предмет. Все элементарно просто. Однако на этот раз что-то пошло не так. Образ испускающего свет шарика возник перед глазами, но все попытки накачать его магией успехом не увенчались. Все дальнейшие попытки воспользоваться Силой внутреннего Источника закончились для Анри столь же безрезультатно.
«Неужели я каким-то образом умудрился лишиться своего Дара?! — со страхом подумал Анри. — Нет, такого не может быть!»
И все-таки
— Будьте все вы прокляты! Будьте прокляты! Будьте…
Глава 15
И вот нашли большое поле:
Есть разгуляться где на воле!
Построили редут.
У наших ушки на макушке!
Чуть утро осветило пушки
И леса синие верхушки -
Французы тут как тут…
М. Ю. Лермонтов.
Война — это каждодневный тяжелый труд, никакого отношения к романтике не имеющий. Кому-то эти мои слова покажутся банальными, а кто-то и вовсе не согласится. В книгах о войне и просмотренных мною фильмах чаще всего внимание уделено именно подвигу, а про пыль, грязь, холод, голод и неприятные запахи немытых человеческих тел и экскрементов авторы чаще всего пытаются умалчивать. А ведь именно это и есть сермяжная правда всякой войны. А еще постоянная ходьба. Да, да, война — это сплошной многодневный переход из точки «А» в точку «Б», потом в точку «В» и так далее. И если идущие по дороге в первых рядах дышат относительно чистым воздухом, следующим за ними достается поднятое сапогами облако пыли. И никуда от этого не деться, поскольку иная ипостась дорожной пыли — грязь, явление еще более неприемлемое. От пыли можно хоть как-то защититься, натянув на лицо уставной шейный платок. От грязи спасения нет.
Эко меня в лирику потянуло. Лирику войны. Слава Богу и начальству, нашему взводу дышать дорожной пылью практически не довелось. Перед выходом из Баку после общего построения меня подозвал к себе полковник Милославский-Дружинин.
— Андрей Драгомирович, — обратился ко мне Виктор Иванович, — твоему взводу поручается фланговое прикрытие полковых колонн. Поскольку большая часть пути будет проходить по местам покрытым густыми лесами, эффективность казачьего авангарда там существенно снижается. Задача понятна?
— Так точно, ваше высокоблагородие!
Судя по скривившейся физиономии начальства, с громкостью я немного переборщил.
— Не нужно так горланить, голубчик. Чай не на плацу. Коль понял, приступай к исполнению, Воронцов.
Нельзя сказать, что приказ оказался для меня уж очень неожиданным. Все-таки официально наше подразделение носит название «отдельный взвод снайперского прикрытия и разведки». Поэтому поступившая команда была вполне ожидаема. Кому как не нам осуществлять боковое походное охранение движущихся колонн от вероятных происков неприятеля?