Волны над нами
Шрифт:
Когда появилась шлюпка, путник не поверил своим глазам. Николай и Виталий были изумлены, пожалуй, не меньше спасенного. Кому придет в голову идти по этому пути в сентябре, когда погода меняется ежедневно, да еще одному? Он просидел на своем уступе всего четыре часа и отделался сравнительно легко. Приключение кончилось благополучно. А что было бы с ним, если бы Виталию и Николаю не пришло вдруг в голову пройтись на шлюпке за Мышиную щель?! Ночью поднялось сильное волнение, и наутро все выходы в море, намеченные по плану, были отложены на двое суток.
Володю к вечеру отправили на попутной машине в Планерское. Мы еще обсуждали его приключение, когда к нам зашел Анатолий Михайлович. Он прожил на Карадаге много лет и был величайшим энтузиастом этих мест и большим знатоком вообще всего Крыма. Им исхожены все тропинки, обследованы пещеры и гроты, найдены новые пути к живописнейшим местам Карадага, составлены безопасные и в тоже время интересные маршруты для туристов. Он некоторое время работал экскурсоводом в санатории «Крымское Приморье». Почти каждый день мимо биостанции шли десятки отдыхающих, которые под его руководством посещали и вершину Карагача и цирк Хоба-Тепе. Многие из его спутников на всю жизнь привязались к диким и грандиозным пейзажам Карадага и из года в год приезжают все в те же места. Они уже сами ведут за собой цепочку туристов, которым милее идти по узкой горной дорожке, нежели слоняться по затоптанным дорожкам курортных парков.
Анатолий Михайлович рассказал нам историю, происшедшую в 1956 году.
На рассвете его разбудил настойчивый стук в дверь. Он выглянул на улицу. Три плачущие девушки, бледные и измученные, перебивая друг друга, умоляли его скорее идти с ними, чтобы помочь спасательной экспедиции. Анатолий Михайлович понял из их сбивчивых объяснений только одно: надо немедленно бежать на помощь или будет поздно. Уже по дороге он выяснил, что должен вести группу с канатами куда-то в район Хоба-Тепе, где надо найти подход к береговой стене точно над местом происшествия. По дороге Анатолий Михайлович захватил из лагеря днепропетровских студентов-геологов, еще несколько человек и уверенно повел их по горным тропинкам к намеченной им точке.
А произошло следующее: шестеро студентов москвичей приехали отдыхать в Планерское. Это была веселая и любознательная компания — четыре девушки и два молодых человека, желающих своими глазами увидеть чудеса Карадага, о которых они наслушались еще в Москве. Им подвернулся один из тех «знатоков», который лучше всего знал пляж Планерского, но умел убедительно врать о своих походах вдоль побережья.
— Как пройти в Сердоликовую бухту и дальше, к Воротам? Это сущие пустяки. Проплывете сто метров от Сердоликовой бухты — и перед вами уже Золотые Ворота. Уж кто-кто, а я знаю, десятки раз ходил… — болтал этот легкомысленный человек, не отдавая себе отчета, что он совершает практически преступление, посылая доверчивых слушателей в очень трудный и опасный поход.
Да, там может пройти сильный, физически закаленный человек, хороший пловец, знающий дорогу или идущий с человеком, знакомым с ней. И обязательно надо иметь с собой пищу и пресную воду. Нельзя забывать, что по береговой линии от Планерского до биостанции около 12 километров местами труднейшего пути.
Ничего этого не знали вышедшие на рассвете из Планерского веселые студенты. В 11 часов утра они, не торопясь, добрались до Сердоликовой бухты, пробираясь по выступам скал или вплавь. Они еще купались и загорали на пляже Сердоликовой бухты, чтобы потом двинуться дальше и к вечеру вернуться в Планерское. Одежду спрятали в Сердоликовой бухте, с тем чтобы забрать ее на обратном пути.
По словам болтуна из Планерского, после Сердоликовой бухты надо было плыть «сто метров до Ворот». Но вот уже скрылись вдали очертания Стрижевой скалы, силы начали иссякать, а впереди все те же отвесные стены Хоба-Тепе. Им приходилось плыть даже там, где знающий дорогу человек мог экономить силу, идя по подводным уступам вдоль стены. Кое-где и им удавалось проползти немного по прибрежным скалам, но все меньше оставалось сил, и в конце концов у одной из девушек стало плохо с сердцем. Вся компания выбралась на попавшийся, к счастью, выступ скалы, так называемый Бакланий мыс, около четырех квадратных метров голой скалы, на которой они и приютились.
Было уже шесть часов вечера. Почти пять часов потрачено на преодоление пути между Сердоликовой бухтой и Золотыми Воротами. Да, именно Золотыми Воротами, потому что теперь от Бакланьего мыса до Львиной бухты оставались сущие пустяки, те самые сотня или полторы сотни метров, о которых говорил пославший их болтун.
Из Львиной бухты, перебравшись через скалу Лев, они очутились бы в Пограничной бухте, против Золотых Ворот. А там знающий дорогу человек пробрался бы в Пуццолановую бухту и из нее, по той тропке, по которой шли мы, вышел бы на хребет Карагача. Но студенты не знали, что за выступом скалы, совсем недалеко находится единственный правильный путь. Голодные и озябшие, выбившиеся из сил, они не решались продолжать дорогу вдоль моря и после краткого совещания решились на поступок, совершенно безумный с точки зрения человека, знающего береговые скалы Хоба-Тепе.
Глядя на выступы, закрывавшие им остальную часть стены, они решили, что это и есть край скалы, на который надо забраться, чтобы сбегать потом на биостанцию за шлюпкой. Девушки остались ждать помощи на Бакланьем мысу, юноши полезли на скалу. Но за выступом были еще выступы, и еще; все выше поднимались стены, и все выше пробирались два студента. Вряд ли решились бы они на штурм утесов, если бы знали, что эти стены поднимаются почти да четыреста метров и, по сведениям исследователей Карадага, со стороны моря неприступны.
Цепляясь за едва видимые или ощутимые неровности камня, студенты умудрились забраться на высоту двухсот метров, то есть достичь половины пути. Быстро темнело, до вершины было неизвестно сколько еще непреодоленных метров стены, под юношами был двухсотметровый обрыв. И тут в довершение всех несчастий выступ, на который встал второй из путников, обрушился под его тяжестью и студент на мгновение повис на руках.
С трудом найдя точку опоры для одной ноги, он всем телом распластался на стене, держась руками за край расщелины. Это все, на что он был способен. Ни двинуться дальше, ни тем более слезть со скалы вниз он не мог. Он остался висеть на руках, время от времени меняя ногу на крошечном выступе и всей душой веря в обещание своего товарища, поклявшегося, что он выберется наверх и приведет помощь.
И товарищ сдержал слово. Совершилось то, чему нельзя поверить, глядя с моря на стену, по которой поднимались студенты. В полной темноте, человек, знавший, что от него зависит жизнь товарища, выбрался наверх, измученный до того предела, когда слабые духом теряют сознание.
Было уже около десяти часов вечера, когда последние метры скалы были преодолены. Ободрив товарища и не позволив себе ни минуты отдыха, юноша по незнакомым горным тропам, где и днем трудно найти путь, кинулся за помощью. В 12 часов ночи он, полумертвый от усталости, появился на биостанции. Из маловразумительных объяснений поняли, что несчастье произошло где-то в районе Мышиной щели, за Львиной бухтой. Немедленно снарядили шлюпку с людьми. А прибывший с двумя геологами, вооруженными веревкой, направился к месту происшествия через хребет. Но что они могли сделать ночью? Они даже не могли найти места, где висел попавший в беду студент. Люди на шлюпке тоже ничем не могли ему помочь. Надо было ждать рассвета и спускать канат сверху, точно к тому выступу, на котором из последних сил держался ослабевший человек.