Вольные хлеба
Шрифт:
– Пока только отпуск взяла.
– Сможешь – без зарплаты? Литература и прозаиков кормит редко.
– Я думаю, года через два стану на ноги. Бюро пропаганды, журналистика…
– Что, по-твоему, значит – стать на ноги?
– Ну как на фирме, зарабатывать рублей сто шестьдесят в месяц.
Представляю, как он смеялся в душе над моими скромными притязаниями! Но в эти первые месяцы в Москве я уже не верила, что смогу зарабатывать на самую скромную жизнь через два года. Может, эту мою «подушку безопасности» в сберкассе, которую я набивала добрый десяток лет, и растягивать придётся – на десяток!
Москва раскрывала передо мной двери Ленинки, Исторической библиотеки, театров, концертных залов. В «Лавке писателей» разбегались глаза, хотелось купить каждую книжку. И в ЦДЛ каждую неделю продавались театральные билеты!
По воскресным дням Сашин оркестр давал бесплатные дневные концерты в Зале им. Чайковского, и я не пропускала ни одного.
Как-то спускалась в антракте по ковровой дорожке к сцене, Саша пошёл мне навстречу:
– Светлана, я никогда тебя такой не видел!
А это музыка переполняла мою душу и выплёскивалась наружу огромным облаком счастья.
Мы виделись часто, как только совпадало несколько свободных часов после моих занятий. Он играл мелодию к моему очередному стихотворению проникновенно, прикрыв глаза. Иногда ему надо было что-то поменять в строчке, чтобы она попадала в его ритм. Я это делала на ходу, я уже умела.
Его мама, Тема Исааковна, – пусть ей земля будет пухом! – всегда старалась подкормить меня чем-то домашним, и я не отказывалась.
Потом Саша провожал меня до метро, до самого турникета, бросал в щель пятачок, и говорил неизменно:
– Так ухаживают в Москве! – И я улыбалась ему.
Я не заметила, как пролетел месяц, и надо было освобождать гостиничный номер. А я его обжила, привыкла к нему, надышала! Сколько ещё будет комнат, квартир, которые я буду покидать, только-только почувствовав себя дома…
Квартиру мне нашла та же Тема Исааковна. Я и не смотрела её, согласилась сразу, услышав слова – «отдельная» и «телефон». Первая в жизни квартира и первый в ней мой собственный телефон!
С хозяйкой встретились в метро – я ей деньги, она мне ключи и номер своего телефона для связи.
4. «Я тебя не люблю»
Пану директору я позвонила, как только приехала. Мы сидели в его машине, и будто не было ни ссор, ни расставаний.
Теперь он перевозил меня на первую мою квартиру в Москве. Внёс вещи в комнату, я вошла следом, и огляделась вокруг. Что делать в первые минуты в квартире, которая ещё не стала твоей? Ставить чай? Разбирать вещи?
– Сядь. Что ты смотришь по сторонам, когда я тебя так давно не видел?
Он усаживает меня на стул, опускается рядом на пол и прячет лицо в подол моего платья.
– Что мне делать с тобой, ума не приложу. Понимаешь, я тебя не л юблю, я люблю свою жену! У нас с тобой просто разрез глаз одинаковый, поэтому я не могу от тебя избавиться. Разве ты не знаешь, когда у людей одинаковый разрез глаз, они не могут жить друг без друга?
Я услышала только, что он меня не любит, больше я ничего не слышала.
– Иди домой, пожалуйста. Очень тебя прошу, поторопись. И никогда больше не переступай моего порога. Эта история кончилась для меня. Я не хочу… я не собираюсь… я не желаю!
Он хлопнул дверью. Я распахнула окно – зачем? Остановить, вернуть? Лязгнула дверца машины. Я села на тот же стул и сложила руки на коленях.
Всё. Сколько раз в жизни я решала, что это конец, я совершенно искренне верила в это!
Как женщина обживает дом? Лично я начинаю с уборки. Вымываю окна, независимо от времени года, всё чищу и перемываю, и дом становится моим.
У этого первого в моей жизни своего дома был один недостаток – я долго добиралась в институт. Автобус ходил редко, я очень боялась опоздать на первую лекцию. Выходила заранее, первая входила в аудиторию, и улыбалась всем, кто заходил потом.
Как всегда, я была занята по макушку. С давних пор, когда у советских людей был один-единственный выходной в неделю, я составляла на него огромный список дел. Мама говорила:
– Тебе же и половины не переделать!
– Ну и что! А вдруг они все кончатся, и я не буду знать, что делать дальше!
Со временем этот список стал постоянным, потому что я не успевала, естественно, переделать всё, и кончала в другие дни и выходные, а за это время, как грибы, вырастали новые дела.
В нём всё было вперемешку – печатанье, уборка, глаженка, починка, срочные письма и звонки. Количество неотложных дел со временем только росло.
После занятий я ездила по редакциям, бесконечный роман с ними продолжался. Встречалась с какими-то людьми, или ехала в библиотеку, а вечером – театр или концерт.
Потом я долго ждала свой автобус. Пока было не очень холодно – на остановке, позже – в метро, а потом бежала к остановке наперегонки с автобусом.
5. Книга переводов
Но главное – я должна была сдать в «Советский писатель» книгу переводов Наташи Кащук.
Переводить я начала ещё до выхода первой книжки, сначала для журнала «Дон». А потом подумала – буду переводить, а в редакции мои переводы будут относить авторы.
Не тут-то было, конечно, относила я. В каком-то журнале мне сказали, что лучше бы я принесла свои стихи!
Надо сказать, художественный, настоящий перевод, совсем не такое простое дело. Надо не только перевести с языка первоисточника на русский. Чаще всего это делали сами авторы, особенно из тогдашних союзных республик. Даже не главное – сохранить размер, оснастить стихотворение рифмами. Нужно сохранить краски, образы, настроение, интонацию.
Когда Наташа Кащук, прекрасно владеющая русским языком, прочла мои первые переводы своих стихов, она сказала: