Вольный каменщик
Шрифт:
— Но ведь это закон, мадам! Мужья всегда рассеянны и все замечают последними. Готов повторить много раз, что вам очень, очень идёт эта маленькая сделка с природой.
К моменту прилёта жареной курицы Егор Егорович возвращает себе если не первоначальную весёлость, то спокойствие. Картофель лишён достаточного количества азота, но вот салат чрезвычайно богат витаминами. Анри Ришар, с своей стороны, не только слыхал о витаминах, но и знает презабавный анекдот, чуточку легкомысленный, чтобы не сказать непристойный. Жорж хохочет с полным ртом, Анна Пахомовна, ничего не поняв толком, говорит на всякий случай: «Comme c'est joli!» [67] — Егор Егорович чувствует, что рюмка водки, два стакана вина и ромовая подливка начинают действовать. И он доволен, когда мадам Жаннет приносит кофе. Ещё минута, и Егор Егорович заскучает.
67
«Как
— Напротив, мадам, у вас прекрасное произношение! Русские удивительно быстро перенимают наш язык. В русских женщинах, мадам, есть таинственный шарм, не свойственный француженкам. О да, я страстный поклонник славянской души, и не я один. Я мало знаю русскую литературу, мадам, но вся Франция обожает вашего прекрасного писателя, вашего знаменитого поэта, его фамилия Дэсто… Дэто… о мерси, Жорж, oui, c'est bien са [68] , Достоески. Пьер Лоти, Андрэ Моруа и Достоески — их души родственны, мадам! Мы были в союзе с Россией, и мы опять будем в союзе, две великие страны. Гений латинский и гений славянский. Будьте уверены, мадам! C'est moi qui vous dis! [69] Казни ужасны, мадам, но интерес государства, и это пройдет, я вам ручаюсь, мадам. Я лично знаю одного чиновника полпредства, мой большой друг, и он меня уверял…
68
Да, да, именно (фр.).
69
Это я вам говорю! (фр.)
Он врет со вкусом, сам себя слушая, пригубливая сладкий ликёр. Женщина, правда, не первой свежести, но русские плечи положительно стоят французской ножки. Егор Егорович слегка осовел и имеет полное право больше не открывать рта. Жорж очарован красноречием гостя и с удивлением смотрит на мать. Кольца вокруг Сатурна вертятся бешено и со свистом.
В толщину они несколько десятков километров, в ширину не более двухсот; для полного оборота достаточно десяти часов. В половине одиннадцатого Ришар подымается и, зная русский обычай, галантно целует ручку Анны Пахомовны, слегка щекоча её ладонь пальцем. «Au revoir, mon chef! Adieu, George!» [70] — и дверь в передней отчётливо крякает.
70
«До свидания, шеф! Прощай, Жорж!» (фр.).
— Кажется, все было хорошо, Гриша. Он очень мил, твой Ришар, и, кажется, очень образованный человек. И знаешь, я все, почти все понимаю. Но как я устала сегодня, как устала!
Егор Егорович снимает пиджак и, чтобы лучше использовать время до сна, берется за самую толстую книгу.
Шаг второго градуса
В день воскресный и очень светлый Егор Егорович выходит из дому, напевая весёлый мотивчик. Радость должна преобладать в вольном каменщике. Пусть на чёрном бархате серебряные слезы, пусть череп скалит зубы, пусть разрушен храм Соломона, — чёрный цвет, порождённый атанором философской ртути, в свою очередь, породит все светлые цвета. Кроме того, сегодня имеются особые причины.
Улыбки, бесплотные розовые созданья, не то цветы, не то мотыльки, не то кондитерские пирожные, качаются на воздушных качелях, ловят и сажают рядом Егора Егоровича и возносят к небесам: ух-у-ух! Тарлам-тарлам-татам, тарлири, ририри… Консьержка выбивает коврик; когда консьержки не разбирают почты и не ворчат, они всегда выбивают коврики… «Bonjour, monsier Tetekhine!» — «Bonjour, madame, dites [71] , ваша кошка окотилась?» — «О, мосье, она принесла мне шестерых котят! Не возьмёт ли мадам Тэтэкин одного?» — «Думаю, что она будет рада. Au revoir, madame!» — «Au revoir, monsieur!» [72] Тарлири, рири-ри… И причины достаточно серьёзные, все-таки, — первая несомненная победа, и победа в семье: над женой и сыном. Погода нынче совсем весенняя. Вчера Егор Егорович, войдя в комнату неслышно, в мягких туфлях, застал Жоржа погруженным в рассматривание иллюстраций в книге по анатомии человека, которую Егор Егорович взял из библиотеки не то чтобы изучать как следует, а пока хотя бы поверхностно познакомиться. Увидав отца, Жорж захлопнул книгу и буркнул что-то вроде: «Я думал, что-нибудь интересное…» Значит, все-таки проникся мальчик моими словами, потянуло его к чистому и бескорыстному знанию, как будто ненужному pous faire son chemin! А сегодня говорит Анна Пахомовна: «Знаешь, не брать ли мне уроки французского разговора, а то как-то неудобно. Я все понимаю,
71
«Здравствуйте, господин Тэтэкин!» — «Здравствуйте, мадам, скажите…» (фр.).
72
«…До свидания, мадам!» — «До свидания, месье!» (фр.).
И ведь чем привлекает взор зеленная лавка? Прежде всего — яркостью и разнообразием красок: салат, апельсины, бананы, свёкла. На ходу Егор Егорович хватает с лотка пять апельсинов, швыряет их по очереди выше крыши, ловит, подбрасывает, конечно, — только мысленно, но с большой ловкостью. Весна превращает стариков в детей, а детей в козлят. На Егора Егоровича нападает озорничество, и через дорогу он проходит с необычайной важностью ритуальным шагом, задерживая автомобили, — опять же, конечно, только мысленно. Крылатый с белой палочкой кричит шофёру автобуса: «Qu est-ce gue tu f… mon vieux? [73] Ты не видишь, что шествует вольный каменщик!»
73
«Куда прёшь, старина?..» (фр.).
И вдруг — резкий кошачий визг, и на дороге бьется белый комочек: пробегавшую кошку задело колесом. Егор Егорович, оборвав весёлый мотивчик, спешит первым на помощь, другие прохожие сочувствуют. На носу кошки капля крови, задняя ножка волочится. На Егора Егоровича кошка смотрит глазами ненависти, — ей ли в такой момент различать злодея от благодетеля? С кошкой и портфелем Егор Егорович забегает в аптеку тут же рядом. Нужна скорая помощь.
— Дежурный доктор?
— Да, мосье. Но это животное, мосье? Доктор не лечит животных.
— Доктор понимает лучше нас; тут нужна перевязка, ножка, вероятно, сломана. Очень прошу вас позвать доктора, я уплачу. Котёнок — живое существо, и он чувствует боль так же, как и мы.
Взволнованному человеку нельзя отказать. Ножка действительно смята, но возможно, что кости целы. Доктор осматривает лапку кошки, которая его ненавидит; она окружена врагами. «Это ваша кошка, мосье?» «Нет, я подобрал её на улице, здесь, рядом». — «Это кошка мадам Монфор из соседнего дома, — говорит пожилой фармацевт, — я её хорошо знаю. Мадам будет огорчена». — «Я отнесу ей, где её квартира?» — «Пятый этаж, левая дверь». — «Сколько я должен за перевязку?» — «О, мосье, ничего, мадам заплатит». — «Вот десять франков». — «Мерси, мосье!»
Взрыв горя на пятом этаже. «Mon pauvre Minou! [74] О, мосье, вы так добры!» — «Она попала под колесо, но доктор думает, что она легко поправится». — «О, мерси, мерси! Вы — иностранец, мосье?» — «Я русский». — «Русские так великодушны». — «Известно ли вам, мадам, что кошка сродни тигру? Да-да, как это ни странно!» Егор Егорович читает маленькую лекцию о семействе кошачьих, характеризуемом главным образом втяжными когтями. Тигр живет в бамбуковых зарослях близ рек; самка приносит двух-трёх детёнышей. Разновидность — тигр яванский живет на Яве и Суматре, на затылке имеет гриву. «О, мосье, как вы любезны! Русские знают все».
74
«Бедная моя Мину!..» (фр.).
Через какой-нибудь месяц совершенно оправившаяся кошка сама приходит в квартиру Егора Егоровича на улице Конвансьон благодарить за спасение жизни. «Вы были милосердны к ничтожному животному, мосье! Вы показали меня врачу, подали первую помощь, отнесли к моей доброй хозяйке; благодарю вас, мосье Тэтэкин, вы поступили, как настоящий вольный каменщик». — «То, что сделал я, сделал бы и любой профан, не лишённый сердца!» Отвечая кошке, Егор Егорович искренне сожалеет, что вся эта сцена с автомобилем, кошкой, аптекарем, доктором тоже не настоящая, а выдуманная его возбуждённым и радостным весенним состоянием. Глаза Егора Егоровича влажны, к горлу подступает шампанская пробка.