Вольный охотник
Шрифт:
— Кое-что удалось узнать про семейство Мантайфель, — заговорщицким голосом сообщил он, заглянув в кабинет и пару раз пройдя его по периметру, проверяя, не таятся ли за шторой шпионы. — Уверен, господин, вам понравится!
Ян смотрел на Петера и едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Играющий в шпионов секретарь, несмотря на то что был старше своего нанимателя лет на семь, смотрелся настоящим мальчишкой.
— Рассказывайте, Петер. Я в нетерпении!
— Представляете, господин маркиз, у графа Мантайфеля шестнадцать лет назад родилась не одна, а две дочери! Доподлинно не удалось установить, близнецами были сестры
— Это… впечатляет, — без выражения произнес Ян, знавший об этом и без свидетелей.
— Но это не все. Означенный источник утверждает, что господин граф желал убить одну из дочек. Лично, можете себе такое представить? Спасли малышку мать и повитуха, бежав из замка!
Что, в принципе, не расходилось с тем, о чем Ян уже догадывался. Зачем-то матери двух девочек спасать одну из них от собственного мужа.
— Вроде бы я слышал, что супруга графа Мантайфель умерла родами?
— Человек, который готов выступить свидетелем, утверждает, что ее убил муж!
— Я слышал о родовой горячке у женщин, но ни разу — у мужчин. — Эссен покачал головой. — Насколько вообще можно верить вашему источнику, Петер? Не окажется ли потом, что он рассказывает небылицы?
— Я допускаю лишь незначительную вероятность того, что он лжет, — обдумав вопрос, ответил секретарь. — Я немного разузнал о нем, он служил в поместье графа в тот период, когда графиня Мантайфель была в тягости. И окончил службу через несколько дней, после того как та родила. Конечно, это не доказывает правдивость его слов, но по меньше мере его стоит выслушать.
— Согласен. Где его можно найти?
— Проживает в местечке Фридланд, это в дне пути конному. Хансом Дорном его прозывают. Сам он уже стар и не в состоянии прибыть в город. Да и побаивается старого графа — насколько я понял, именно из-за него он забрался в такую глушь. Я же взял на себя смелость обещать ему вознаграждение за правдивый рассказ и доказательства. Он упоминал о них, но отказался говорить больше.
— Ты что же, ездил туда? — насколько Ян помнил, секретарь безотлучно находился в поместье и никуда не выбирался.
— Что вы, ваша милость! Я бы не поспел! В местечке Фридланд проживает один мой знакомый, коллега по научной деятельности. Он и обнаружил данного свидетеля, сам и опросил его. А с ним мы общались по магистратскому модуму. Расходы на использования, ваша милость, я тоже осмелился оплатить из ваших средств. Как вы говорили, в разумных количествах я могу делать это самостоятельно…
Ян отмахнулся от слов про деньги — эта субстанция интересовала его меньше всего. Без удивления он осознал, что решимость, поселившаяся в нем после разговора с дядей, растаяла, как весенний снег. Все-таки прав он был, считая тайну Кристель чем-то важным. Теперь он снова был полон сомнений, более того — уверенности — в том, что, дело найденки не настолько простое, как представлялось раньше.
Конечно, Коваль мог оказаться и прав. В том, что граф фон Мантайфель живет с одной дочерью, в то время как его жена родила двух, может и не быть ничего, что заслуживает именно его внимания, как охотника. Там вполне способна прятаться обычная такая бытовая тайна — разлад супругов, наследственная болезнь, наконец та самая родовая горячка
Но почему-то Ян в такое простое объяснение не верил.
— К вечеру обернемся до этого Фридланда? — уточнил он, уже приняв решение.
— Ночевать там придется остаться, даже если лошадей загнать. К ночи прибудете…
— Вы едете со мной, Петер. Сегодня. Позовите господина Марека, мне нужно сделать некоторые распоряжения. И госпожу баронессу тоже.
Интерлюдия
Эрих Фертих был мещанином. В устроенном и не меняющемся уже сотню лет мире Третьей Римской Империи его ждало предопределенное будущее. Если простак, то есть не одаренный магической силой — то вперед в работники, служащие невысокого ранга или торговцы. Может быть, даже в купцы, но…При любом уровне богатства и чина оставаясь обязанным гнуть спину перед всеми этими «милостями» и «светлостями», которые, строго-то говоря, ничем таким особенным его не превосходили. Даже магией владели далеко не все, хорошо если один из пяти.
Если же повезло и дар открылся — тогда добро пожаловать в местный Гимнасий или Лицей. Там тебя научат управляться с заклинаниями, швыряться огнем или низвергать каменный дождь с небес. А потом отправят на войну. Куда-нибудь на границу — к туркам, британцам или диким сибирским племенам. Там, опять-таки, если свезет и не погибнешь, выслужишь чин пятого центуриона и в оном выйдешь в отставку. Купишь землицы или в какое-нибудь дело вложишься, трактир у дороги откроешь. И будешь доживать отпущенное тебе время и продолжать ломать шапку перед каждым сосунком, который родился, в отличие от тебя, с приставкой «фон» перед фамилией.
И ничего нельзя изменить. Предопределенность от рождения до самой могилы. Будь Эрих Фертих еще и необразованным мещанином, его бы это, быть может, вполне устроило. Живут же как-то люди — миллионы! — и не сходят с ума от того, что не в состоянии вырваться из замкнутого круга.
Но мать научила Эриха читать. А отец после ее смерти всячески поощрял данное занятие. Не скупился даже на покупку книг, что для их сословия было вовсе не обязательным. Вот и вырос парень начитанным, образованным и… неудовлетворенным своим местом в мире. Хоть в этом Писание не солгало — большие знания — большие печали.
Так бы он и метался всю свою жизнь — греб по течению или против него, но всегда с одним и тем же результатом. Вот только свел его случай с фрайнботенами [21] одного из тайных обществ, которых в Пруссии, да и по всей империи, было великое множество. В отличие от большинства своих «коллег», эти посланники оказались не пустомелями, напускавшими тумана на свою деятельность, а вполне конкретными молодыми людьми, выступающими за отмену сословного разделения общества, равенство и федерализацию государства.
21
Frahnboten (нем.) — посол или посланник. В данном случае, речь идет о тех членах тайного общества, занимающихся вербовкой новых адептов.