Шрифт:
Пролог
Девочка заерзала на стуле, но старуха, одарив ее коротким, злым взглядом, вновь сосредоточила внимание на посетителе.
– Так чего ты ко мне пришел, мальчик?
Мальчик замялся.
– Я... я Келдер из Шулары.
– Знаю, – кивнула старуха.
И естественно, солгала, ничего-то она не знала. Более того, подумала, что имя скорее всего вымышленное. Глупо верить всему, что тебе говорят. Келдер из Шулары наверняка выдумка. К тому же не очень оригинальная. Но тут же,
– Я знаю все, что надобно знать.
Фраза произвела на гостя должное впечатление. А девочка, что сидела на стуле за его спиной, закатила глаза и прошептала что-то вроде: “Да перестань, бабушка”. Но этот шепот предназначался только для ее собственных ушей.
– Итак, Келдер из Шулары, – с излишней торопливостью продолжила старуха, – ты пришел к Зиндре Провидице, чтобы узнать свое будущее... Я вижу, как оно открывается передо мной, во всем блеске, уходящее вдаль. Я многое могу рассказать тебе, дитя мое, ибо впереди у тебя долгая, насыщенная событиями жизнь. Ты должен задавать мне конкретные вопросы, я отвечу на все...
Девочка кашлянула, и старухе вновь пришлось осадить ее взглядом.
– ...За каждый тебе придется заплатить по три гроша.
Келдер, к счастью, не заметил молчаливого диалога Зиндре и девочки, потому что всматривался в хрустальный шар, стоящий перед ним на столе. Казалось, он хочет что-то разглядеть.
Мысль эта не порадовала Зиндре. Она не жаловала клиентов, обладающих магическими способностями.
Правда, откуда магические способности у этого недотепы? Обычный крестьянин.
А мальчик уже преодолел смущение и задал первый из интересующих его вопросов:
– Удастся ли мне уйти из Шулары?
Такие вопросы Зиндре щелкала, как орехи.
– О да. Ты уйдешь, и уйдешь далеко, за горы и незнакомые земли, и благополучно вернешься.
Он, возможно, и не вернется, но Зиндре знала, что в девяноста девяти случаях из ста от нее ждали именно такой концовки.
– Вернусь? В Шулару?
Зиндре мысленно выругалась: надо повнимательнее вслушиваться в интонации этого молокососа.
– О да. Ты вернешься, покрытый славой, чтобы рассказать тем, кто остался, об увиденных тобой чудесах.
– Вернусь, чтобы остаться в Шуларе? – И тут же, не дожидаясь ответа, Келдер продолжил, переключившись на другое: – Чудеса? Какие чудеса?
– Много чудес, – тут же ввернула Зиндре, дабы отвлечь мальчика от естественного вопроса: а где же он побывает? – Тебе откроются великие города и бескрайние равнины, ты встретишь страшных чудовищ и прекрасных женщин и не раз столкнешься со всесильной магией. – Обычно вместо равнин она упоминала о горах, но подумала, что для жителя гористой Шулары слово “равнины” прозвучит более экзотично и притягательно.
– Магия? Но что я буду делать? Куда пойду?
Зиндре широко развела руки, прежде чем впереться взглядом в хрустальный шар.
– Необычная магия, которая мне неведома, недоступная ни чародеям, ни ведьмам. Она будет твоей и не твоей. Ты будешь странствовать по свету, станешь защитником униженных и оскорбленных, тобой будут гордиться умершие и еще не родившиеся.
Неопределенно, загадочно, и любой мог отнести сие на свой счет.
Уголком глаза Зиндре заметила одобрительный кивок девочки. Повторила про себя последние фразы и решила, что внучка права: она попала в десятку.
– Я вижу дорогу, исчезающую за горизонтом, но что это за дорога, я не знаю.
На лице Келдера отразилось разочарование. И тут же в разговор вмешалась девочка:
– Извини, но тебе уже напредсказывали на пятнадцать грошей, а ты заплатил только большой медяк. Прежде чем задавать моей бабушке следующий вопрос, надо бы рассчитаться.
Келдер вздрогнул от неожиданности, обернулся и, разинув рот, уставился на девочку.
Та протянула руку.
Келдер порылся в поясном кошеле, достал еще один медяк.
– Больше у меня нет.
– Значит, за нами один грош. Возьмешь сдачу или задашь еще один вопрос?
– Вопрос, – без запинки ответил Келдер.
– Только хорошенько подумай, прежде чем задавать его, Келдер из Шулары, – напевно прозвучал голос Зиндре Провидицы.
Келдер подумал.
– Расскажи мне о девушке, на которой я женюсь.
Зиндре кивнула.
– Девушку ты встретишь умную, красивую, со звонким, словно соловьиная трель, смехом. И ей будет подвластна магия, особая магия. Ты с гордостью введешь ее в свой дом, и вы заживете в счастье и радости. – Стандартный вопрос, который задавали ей сотню раз. Трудностей с ответом у Зиндре не возникло.
– Дети?
– Деньги, – напомнила девочка.
– Денег у меня больше нет, – признался Келдер.
– Это и не важно, – успокоила его Зиндре. – Заклинание теряет силу, будущее покрывается мраком. Я уже ничего не могу разглядеть. – С этими словами она взяла со стола сложенную салфетку из плотной зеленой материи, развернула, набросила на хрустальный шар.
– Жаль. – Келдер с неохотой поднялся.
Провидица указала на дверь, и Келдер, вежливо поклонившись, отбыл. Девочка повернулась к бабушке:
– Думаю, он всему поверил.
– Разумеется, поверил, – самодовольно усмехнулась старуха и прошлась по комнате, поправляя развешанные по стенам картины, свечи, чуть погнувшиеся от неравномерно стекающего воска. – Есть кто-нибудь еще?
– Нет, – ответила девочка. – Знаешь, бабушка, я никак не могу понять, как это у тебя получается? Неужели люди не могут отличить настоящей магии от обмана?
– Те, кто может, к нам никогда не придут.
А на улице, в сгущающихся сумерках, Келдер нашел своих сестер, судачащих с дочерью кузнеца неподалеку от кузницы.