Волшебница-самозванка

Набокова Юлия

* * *

На следующее утро, не заметив за завтраком Алена, я пожаловалась Иву:

– Совсем голову потерял, бедняжка! Извелся от любви. Ты бы поговорил с ним как мужчина, убедил бы, что негоже так по девчонке убиваться.

– Ты о ком? – удивился он.

– О братишке своем, о ком же еще! – ответила я, поведав подробности ночной встречи.

– Сэл, – дождавшись, пока служанки исчезнут на кухне, шепнул Ив, – Ален не несчастный влюбленный!

– А кто же он? – усмехнулась я. – Вампир, мучимый жаждой крови

и пьющий ограничительное зелье, чтобы обуздать свой голод?

Судя по выражению глаз Ива я поняла, что попала в точку. Вампир! Это все объясняет – и странную болезнь, и бессонницу, и внезапное появление, и столь юный вид. А Селена ищет способ ему помочь – вот о каких опытах крови говорили волшебницы!

– И он пьет кровь? – понизив голос, ужаснулась я.

– Ограничительное зелье, – напомнил Ив.

– Но ему же нужно иногда питаться?

– Зачем? Если он все время проводит в подземелье?

– Но если вампиры не пьют кровь, они теряют силы, – неуверенно сказала я, припомнив все знакомые книги про вампиров. – А Ален не выглядит ни слабым, ни истощенным.

– Они теряют свою магическую силу – не могут летать и управлять человеком, с трудом читают мысли, не могут регенерировать, – спокойно объяснил Ив.

– А если выпьет кровь, то все это сможет?

– Сможет, – кивнул рыцарь. – Но не будет этого делать. Ален считает случившееся с ним своим проклятием и мечтает излечиться.

Только я поднялась к себе после завтрака, захватив стопку бумаг из волшебного кабинета, только придвинула к двери сундук, чтобы избежать нашествия незваных гостей, только собралась разобраться с таинственными закорючками, как дверь задрожала от богатырского удара, а сундук жалобно всхлипнул, отлетев на середину комнаты.

В дверях показался румяный господин с лихо закрученными усами на манер гусаров. Сходство с бравыми солдатиками дополняли диковинная шапка – нечто среднее между тюбетейкой и цилиндром – и военная выправка, с которой господин шагнул в комнату. Выправка и шапка никак не вязались с той усыпанной заплатками мешковиной, в которую была облачена внушительная туша незнакомца, и надкусанной булкой, которую держал тот в правой руке.

Быть может, это местный прорицатель? Они, если верить фильмам, все чудаковатые.

– Селена, деточка моя! – Туша, раскинув руки, шагнула ко мне, намереваясь заключить в тесные объятия.

Я оглянулась в поисках путей отступления. Увы! Просторные покои волшебницы Селены оказались чересчур малы для пышного господина – казалось, он заполонил собой всю комнату, отрезав путь к двери и оставив единственный выход – сигануть через окошко. Но за последние дни в моей жизни и так было чересчур много прыжков, падений и полетов. И я, закрыв глаза, сдалась на волю судьбы, протягивающей мне свои огромные ручищи с булкой.

Спокойствие, только спокойствие! Кажется, душить он меня не собирается, хотя пару ребер сломать может запросто. Остается подыграть сумасшедшему, поломать комедию и при первой же возможности спастись бегством.

– Э-э-э... Как поживаете... дядюшка? – выдавила из себя я, когда гость, трижды приложив меня к груди, вдоволь облобызал мои щеки.

– Прекрасно, деточка, прекрасно! Твой отварчик – просто чудо! Подливаю его Гортензии и Лизетте – и у тех на сутки пропадает аппетит. Это так выгодно! Мы уже сэкономили два мешка муки и трех барашков, – похвастался дядюшка и с жадностью оторвал зубами кусок булки. – А Лизи и Зизи стали такие стройняшечки!

Я с сомнением покосилась на остатки булки в его руке:

– А вам не помогает?

– Что не помогает, Селенусечка? – увлеченно работая челюстями, прочавкал дядя.

– Отварчик, – мило улыбнулась я.

– Мне? – удивился дядюшка.

– Ага, – ласково кивнула я. – Я ведь его для вас варила.

– Для меня?!

– Чтобы вы тоже были стройняшечкой, мой ненаглядный дядюшечка! подтвердила я.

– Селенулечка, ты меня не путай! Я тебя просил отварчик для уменьшения чувства голода, а то мы проедаем больше, чем крестьяне успевают выращивать. Ты мне, умничка, сделала отварчик, и теперь я подмешиваю его Лизи, Зизи, слугам и гостям – стол ломится от яств, а есть-то никто не хочет! Пусть только попробует меня кто обвинить, что я нерадушный хозяин!

– А кто же кушает яства, дядюшечка? – чувствуя, как потихоньку закипаю, наивно поинтересовалась я.

Селена, получается, приготовила какую-то волшебную лабуду, чтобы помочь этому толстяку похудеть, а он вместо этого решил изморить голодом своих домочадцев?

– Я да Макунечка, – отправив в рот остатки булки, признался дядюшка. – Макунечка любит мяско, все норовит к себе утащить да в уголке схрумкать.

– Макунечка – это кто? – только и вымолвила я.

– Мой песик-лапушка, – с гордостью ответил толстяк.

– Да, Макунечка, наверное, ест за троих, – скептически заметила я.

– За четверых! – похвастался дядя. – Средняя головушка съедает махом одного барашка.

– Селена! – раздался в коридоре голос Ива, и следом показался он сам. – Я вижу, вы уже познако... поздоровались? – Он сухо кивнул моему собеседнику, и я заметила, как сузились глаза дядюшки.

– Да-да, уже! – поспешно подтвердила я. – Наверное, что-то случилось?

– Да, там Эльвира. – Ив махнул рукой в направлении коридора.– Принесла тебе платье на примерку. А сэра Оскара ждет завтрак в парадном зале.

Сэра Оскара тут же словно ветром смело – лишь было слышно, как сотрясается лестница, прогибаясь под его весом.

– Это кто? – с облегчением выдохнула я, когда Ив прикрыл дверь.

Примерка платья была лишь предлогом, чтобы избавиться от незваного гостя. Впрочем, эти предосторожности были излишними. Когда сэр Оскар услышал про еду, он утратил всякий интерес к своей любимой Селенусечке.

– Твой дядя, – обрадовал меня Ив.

– Кто? – простонала я.

– Твой дядя Оскар. Ты и его не помнишь?