Волшебницы электронного города (БСТМ)
Шрифт:
Катя поняла, что если сейчас не разденется, то странный доктор просто выставит ее отсюда. В другой ситуации она бы психанула и пошла жаловаться главврачу, но от этого лекаря зависела ее дальнейшая судьба. Поэтому, наплевав на гордость, она быстро стянула свитер, затем, туфли и брючки. Отвернувшись, она расстегнула бюстгальтер, бретельки легко соскользнули с плеч. Раздеваться перед незнакомым мужчиной было мучительно стыдно, но она все-таки сняла с себя последнюю деталь одежды.
Доктор легко поднялся на ноги, подойдя Кате, точными умелыми движениями провел вдоль позвоночника, затем велел наклониться и достать кончиками пальцев пола. Она покорно выполнила все его приказы. Потом был осмотр груди.
– “Ведь знает, скотина, что я никуда не денусь” - думала про себя Катя.
– Если напишет что не нужно, я его в порошок сотру.
Но врач, словно прочитав ее мысли, сказал: “ничего страшного я не вижу, небольшой сколиоз, по четвертой группе пройдешь”.
– Можешь одеваться, - добавил он.
Катя так и не поняла, что это было: может быть, он действительно выполнял свои врачебные обязанности, а может, самым наглым образом воспользовался ее беспомощностью.
Потом было психологическое тестирование и, в финале - экзамен по физподготовке. Последний дался ей легко, Катя была девушкой спортивной, много лет занималась легкой атлетикой. За это нужно было сказать спасибо Катиной маме, которая, несмотря на все протесты и подростковые капризы регулярно водила ее на секцию. Отца Катя помнила плохо, он ушел из семьи, когда Кате было шесть лет. Мать тяжело переживала расставание, много плакала. В итоге, так больше и не вышла замуж, посвятив себя воспитанию единственной дочери.
Так Катя, неожиданно для себя, попала на службу. Если бы кто-нибудь ещё два месяца назад сказал ей, что она будет работать в милиции - Катя ни за что бы не поверила. Ее должность называлась “инженер-электроник”, что ее тогда очень рассмешило, Катя принадлежала еще к поколению советских детей, которые ничего не знали о грозном «Терминаторе», но зато с удовольствием смотрели отечественный блокбастер «Приключения Электроника».
Официально подразделение, в которое она устроилась, именовалось - Отдел связи и автоматизации, а позднее было переименовано в Центр информационных технологий, связи и защиты информации (сокращенно - ЦИТСиЗИ), но все называли его более привычно - отдел связи. К слову сказать, аббревиатурам в МВД придается большое значение. Например, Департамент уголовного розыска сокращенно именовался ДепУР, а не ДУР, как подумали бы некоторые несознательные граждане. А уж сплетни про ПИДРов[3], ПУППСов[4] и службу в ЖОПе[5], которые активно подхватывала желтая пресса, и вовсе являются гнусной инсинуацией, людей, не имеющих ни малейшего отношения к службе.
Через два месяца пришел приказ о присвоении ей первого звания - лейтенант внутренней службы. Не успела она отметить сие архиважное событие, как оказалась в учебном центре. Группа, в которую попала Катя, была сборной: Гайцы[6], ОВОшники[7], ЭКЦшники[8] и представители прочих, более экзотических милицейских профессий. При всем этом, учили почему-то на участковых. В начале такие парадоксы системы ее очень удивляли.
За три месяца учёбы она неплохо научилась обращаться с пистолетом Макарова, сносно собирала и разбирала АКС-74У[9]. В голову курсантам усиленно вдалбливали Закон “О милиции” и еще некоторые специфические дисциплины, напрягали строевой подготовкой. От природы, обладая аналитическим умом, Катя постаралась разложить по полочкам непростые отношения, свойственные, наверное, только для российских органов внутренних дел. Несмотря на кажущуюся однородность - были свои подводные течения, свои группы влияния. В органы внутренних дел вело два пути: первый - учеба в МВДшном ВУЗе; второй - придти с “гражданки”. Соответственно выпускники ведомственных учебных заведений смотрели на «гражданских», зачастую, свысока. «Гражданские», платили той же монетой, считая их если не дебилами, то, по крайней мере, людьми ограниченными, из которых Система выбила способность к творческому мышлению. Нельзя сказать, что это разделение было явным, среди тех и других были, как способные люди, отличающиеся нестандартным образом мыслей, понимающие, что не «корочка» человека красит, так и тупицы, бездумно выполнявшие самые идиотские приказы, но порой, что называется «проскакивало». Вторая невидимая линия проходила между аттестованными сотрудниками и вольнонаемными - не носившими погон. Вольнонаемные в душе завидовали сотрудникам, у которых и жалование было выше, и льготы определенные имелись. Самое интересное, что многие сотрудники после ухода на пенсию продолжали работать в органах на вольнонаемных должностях. Так, в одном из подразделений работала легендарная уборщица – полковник милиции в отставке. Глядя на скромную бабушку, целыми днями возившуюся с ведрами и тряпками, у посторонних людей и мысли не возникало, что перед ними – гроза преступного мира, начинавшая службу еще при Сталине. Третья невидимая линия фронта разделяла тех, кто служил “на земле”, то есть в районных подразделениях и сотрудников, служивших “в аппарате” - непосредственно в Управлении.
Кате достался пыльный кабинетик, напоминавший пенал - узкий, так что между рабочим столом и шкафом едва можно было протиснуться, но достаточно длинный. Кабинет она делила с коллегой – Мишей Гофманом. Первоначально ее встретили не очень приветливо. По крайней мере, ей так показалось. Она буквально кожей чувствовала настороженные и одновременно усмешливые взгляды новых коллег. Под этими взглядами Кате было очень неуютно. Отдел связи был относительно небольшим подразделением. В нем работали всего пятнадцать человек, из них всего семь - сотрудники в погонах, остальные - вольнонаемные. Ее почему-то считали “протеже”, попавшей на блатную должность благодаря связям. Но постепенно лед во взаимоотношениях растаял, Кате стали доверять сложную технику. В те годы информатизация представлялась панацеей от всех бед, которой была больна система. Внедрялись новые информационные системы, работы было по самое то, о чем в приличном обществе говорить не принято.
Перед учебным центром она так и не успела “проставиться” за звание, на что ей недвусмысленно намекнул Валера Марков, служивший заместителем у Обухова в чине майора. Пожалуй, из всех коллег у Кати с ним сложились наиболее доверительные отношения – Валера был отличный парень, за подчиненных стоял горой и всегда старался поднять настроение коллегам.
– Катька, ты вообще собираешься вливаться в коллектив?
– спросил он ее, как-то зайдя в кабинет.
– В каком смысле?
– В самом прямом, есть такая традиция - звезды обмывать, может быть слышала?
– Да не вопрос, я сама хотела предложить, - попыталась оправдаться Катя.
– Но как-то неловко.
– Неловко только трусики через голову снимать, а все остальное - нормально и естественно, - наставительно ответил Валера, приобняв ее за талию.
В те благословенные, почти сакральные времена, можно было спокойно отметить присвоение звания или, к примеру, день рождения прямо в рабочем кабинете.
Традиция “обмытия погон” существовала на Руси не одно столетие, и за это время была доведена до совершенства. В двухсотграммовый граненый стакан наливалась водка, причем строго до краев. Затем в стакан бросались звездочки. Далее следовало сказать примерно такой текст: “- Товарищи офицеры! Представляюсь по поводу присвоения звания.....”. Текст варьировался в зависимости от подразделения и сложившихся традиций. Потом полагалось выпить водку до дна, а звездочки поймать зубами и выплюнуть на погон.
Женщин, все-таки, жалели и вместо граненого стакана предлагали стапятидесятиграммовую рюмку.
Операция “звание” была намечена на вечер четверга. Катя заранее заготовила немудреную закуску, накрыла стол в кабинете.
Александр Иванович от участия в мероприятии вежливо отказался, сославшись на занятость, по этому Валера, как старший по званию и должности, верховодил за праздничным столом - наполнил Катину рюмку до краев, бросил заранее приготовленные лейтенантские звездочки.
Катя встала из-за стола, представилась на звание, и лихо опрокинула рюмку, чуть не проглотив при этом заветные звезды.
– Водку ключница делала? – только сумела выдавить она из себя.
– Быстро закусывай, - сидящая рядом секретарша Наталья передала ей бутерброд с красной рыбой.
Далее последовало традиционное российское застолье, где вина и меды лились рекой. Катю поздравляли с первым званием и, видимо, признали за свою. Хотя, после представления Катя старалась пить поменьше, но ударная доза алкоголя давала о себе знать. Домой она приперлась в первом часу ночи, как изысканно выражались в старинных романах “пьяной до изумления”. Хорошо, ещё, что Антонина Петровна, не дождавшись блудную дочь, уже уснула. Кое-как раздевшись, она рухнула на кровать и погрузилась в крепкий алкогольный сон.
Под утро приснилось Кате, что она - бабочка. Она летела над родным городом в ночном безлунном небе. Быстрые крылья несли ее подальше от ночных огней. Она навсегда покидала родной дом, но грусти не было, наоборот ощущение полета всецело овладело ей. Вот она нырнула в темноту, а вынырнула уже по другую сторону гигантской темной реки. Под ней простирался гигантский конгломерат мегаполиса. Можно было рассмотреть каждый дом, заглянуть в любое окошко. Внезапно, нарастающий звенящий рой окружил ее, подобно туманному облаку. Крылья потеряли былую легкость, отяжелевшее, ставшее вдруг свинцовым, тело потянуло к земле. Падение в пропасть длилось всего несколько секунд, затем - тяжелый удар о поверхность. Маленькая смерть. Она с трудом открыла глаза: знакомая комната, будильник на тумбочке звенит не умолкая. Во рту - мерзкий привкус вчерашнего застолья. Перед глазами плывут желтые круги. Сделав над собой неимоверное усилие, она с трудом отключила проклятый будильник.