Волшебник и узурпатор
Шрифт:
— Хотелось бы надеяться, — подумала Алеа и представила себе, как кто-то из их знакомых выдает Гара, чтобы добиться к себе расположения тирана-сержанта.
— А у тебя какие новости! — поинтересовался Гар.
— Ровным счетом никаких, — ответила Алеа со злостью. — Эти люди поверят в нависшую над ними угрозу только тогда, когда та постучится в ворота!
— Ты хочешь сказать, они не поверили твоему рассказу о генерале?
— Нет, в рассказ-то они поверили. Здесь нет никого, кто о нем бы не слышал. Но никто не верит, что у генерала хватит наглости напасть на город!
— Старая история. Мне не раз приходилось слышать,
— А с какой стати нам за них волноваться? — сердито подумала в ответ Алеа. — Они убеждены, что Алая Рота встанет на их защиту — и, глядишь, от генерала и его армии останутся одни воспоминания. Говорю тебе, если они так спокойны, значит, эта рота — настоящая армия.
— Может, оно и так, — спокойно рассудил Гар, — но удивительное дело, как хорошо умеет эта армия прятаться. И если местные жители тебя не слушают, то, в случае чего, пусть пеняют на себя. Но с другой стороны, возможно у них имеются основания для спокойствия.
— Что ж, во всяком случае они умеют хранить молчание, — ответила Алеа. — Ни единая душа в глаза не видела этой Алой Роты или хотя бы одного ее солдата. Но, может, они настолько страшны, что люди предпочитают не иметь с ними дела? Даже не думать о них?
— Увы, мы лишены возможности узнать, какова эта Рота на самом деле, — вздохнул Гар. — Но можно попытаться кое-что выяснить из их истории. Я тут поспрашиваю солдат, глядишь, что-нибудь и узнаю.
— Даже не думай! — мысленно воскликнула Алеа, вложив в эти слова весь накопившийся в душе страх. — Твоя единственная защита — это играть роль дурачка. А дурачков не интересует история. Они не задают провокационных вопросов. У нас Мидгарде я видела пару-тройку слабоумных — они вообще не ведали, что такое история.
— Ну, коль ты так считаешь, — ответил Гар с сомнением в голосе. — Но надо же выяснить, насколько обоснованна их уверенность в том, что Алая Рота придет на помощь!
— Это и я могу! А ты сиди себе тише воды, ниже травы и смотри в оба. Если хоть кто-то здесь знает об Алой Роте больше, чем мы с тобой, я выясню это к завтрашнему утру.
— То есть ты считаешь, что никто о ней ничего толком не знает? — осторожно поинтересовался Гар.
— Более того, подозреваю, что ее просто не существует, — мрачно ответила Алеа. — Но постараюсь выяснить. А пока мне надо найти себе ночлег.
На следующее утро Алеа поставила себе целью найти хоть кого-то, кто бы мог ей рассказать об Алой Роте. Она отправилась к пристани, притворяясь, будто ищет товарища по странствиям и отвечая отказом всем желающим. При этом Алеа как бы ненароком заводила речь про Алую Роту и ждала, что же ей скажут на это в ответ, одновременно прислушиваясь к мыслям в голове собеседника. Увы, ни разу ей не удалось обнаружить там что-либо внятное, лишь смутную смесь восхищения и страха. Прохаживаясь по берегу реки, девушка увидела немало лодок и барж, больших и маленьких, наблюдала, как их владельцы торгуются с оптовиками, как грузчики таскают мешки с солью и специями, оловом и медью, другими товарами, необходимыми деревенским жителям, которые они сами не могут произвести.
Затем Алеа обошла городские окраины, полагая, что странники и торговцы, приходившие в город, наверняка слышали про Алую Роту. При первой же возможности Алеа заводила с людьми разговор, особенно там, где городские улицы соединялись с сельскими проселками. Навстречу попадались въезжающие в город телеги, груженные окороками, бочками с солью и пивом, мехами и овчинами, или же мешками с шерстью. Из города телеги выезжали груженные металлом, краской и прочими нужными в хозяйстве товарами — но никто из тех, с кем заговаривала Алеа, не был похож, ни внешне, ни в мыслях, на солдата Алой Роты.
Вечером она обошла городские кварталы, останавливаясь посмотреть, как местные жители выходят из домов, чтобы поболтать друг с другом. Пока молодежь играла, старшие садились кружком и принимались горячо обсуждать наболевшие проблемы — например, стоит ли девушке принимать ухаживания парня, считать ли драчуном того, кто поколотил своего соседа, чья очередь вывозить мусор. В одном месте, например, возник спор о том, имела ли право женщина подоить соседскую корову, забредшую к ней во двор. Решено было, что стоит обменять излишек молока на строительные материалы и, чтобы быть от греха подальше, возвести забор ненадежнее.
Алеа при первой возможности переводила разговор на Алую Роту, но, как и прежде, могла различить в мыслях своих собеседников лишь смутное восхищение и страх или же, наоборот, удовлетворение от того, что Рота существует и при необходимости придет на помощь.
Наконец опустилась ночь, и Алеа обменяла кусочек меди на койку в комнате для незамужних женщин на постоялом дворе.
Там она поболтала с постоялицами, умудрилась вновь несколько раз вставить слово-другое об Алой Роте, услышав в ответ то же самое, что и прежде, после чего, пожелав собеседницам спокойной ночи, удалилась «помедитировать». Другие женщины в удивлении посмотрели на нее, после чего кивнули — мол, твое дело — и оставили ее в покое.
Кстати, ей тоже было чему удивиться — тому благоговейному трепету, с каким посмотрели на нее женщины. Алеа расположилась поудобнее, постаралась выбросить из головы все заботы и тревоги дня и настроилась на мысленное общение с Гаром.
— Гар, — позвала она его.
— Слушаю, — откликнулся он.
В голосе его чувствовалась усталость. Алеа тотчас переполошилась.
— Что случилось?
— Ничего, — ответил Гар, — хотя могло случиться.
После чего он поделился с подругой всем, что случилось с ним за день, а потом выслушал ее.
Колонна рекрутов пришла в лагерь на рассвете. «Новобранцы» старались идти в ногу, что, впрочем, получалось у них отвратительно. То один, то другой выбивался из строя, а сучья, которые они несли вместо копий, рекруты прижимали к груди под разным углом. Правда, все как один изо всех сил старались изобразить из себя бравых солдат.
Командир крикнул «Стой!», и колонна, пару раз топнув на месте, остановилась.
А вместе с ними и сердце Гара — пусть даже всего на мгновение. Он узнал суровое лицо командира. Это был Крел, один из немногих, кому повезло остаться в живых после того, как бандиты сожгли и разграбили молодежную деревню. Гар вспомнил, как он впервые увидел Крела — тогда, в обществе своих товарищей, тот светился здоровьем и радостью. Как юноша улыбался, как был весел и общителен. И вот теперь вместо того, прежнего Крела, перед ним стоял осунувшийся человек со стальным взглядом и жестоким голосом.