Волшебник не в своем уме. Волшебник в бедламе

Сташеф Кристофер Зухер

В это мгновение от угла склада послышался крик:

— Господин Джанни, скорее сюда!

Джанни быстро вскочил на ноги и помчался в ту сторону. Следом за ним побежал Антонио. Гар не так проворно, но тоже последовал за ними.

Старик Лудовико лежал бледный как полотно. Его немигающие глаза были устремлены к небесам.

— Он перестал дышать, — сказал часовой-возница.

Джанни наклонился к раненому, приложил ладонь к его губам, к носу. Выждав несколько минут, он опустил веки умершего.

К утру оставшиеся в живых горожане стали выбираться из своих

домов. Только что прибывший из ближайшего монастыря священник в ужасе взирал на страшную картину, но вскоре, совладав с собой, приступил к печальному ритуалу отпевания и похорон. Джанни и его люди встали с непокрытыми головами у могилы Лудовико. Они стояли, понурившись, и слушали, как священник произносит молитвы по-латыни, а затем медленно и торжественно поет «Dies Irae». Как ни странно, после отпевания у всех немного полегчало на душе, и вскоре, переговариваясь между собой, караванщики уже навьючивали мулов. А когда караван выбрался на дорогу, ведущую к Пироджии, уже слышались шутки и смех.

— Ваши люди быстро обретают бодрость духа, — отметил Гар.

— Лудовико не был одним из нас, — ответил Джанни. — Он был только нашим торговым партнером.

Гар кивнул:

— Его смерть огорчила вас, но не повергла в тоску. И все же вашим людям не откажешь в отваге.

— Это вы к тому, что они улыбаются, невзирая на опасность нападения разбойников? — уточнил Джанни. — Но ведь когда в караване столько мулов, бесшумно идти нельзя при всем желании, так почему бы не смеяться — какая разница? Да и потом, неужто отряд наемников станет по всей дороге выставлять дозорных, чтобы те подстерегали проезжих?

— Да, — быстро отозвался Гар. — По крайней мере, если бы таким отрядом командовал я, то выставил несколько дозорных, дабы не упустить ни единой возможности кого-нибудь ограбить.

Джанни изумленно взглянул на него.

— Стало быть, ты мог бы стать разбойником?

— Да нет, нет, конечно, — столь же поспешно отозвался Гар. — Но когда хочешь оградить себя от нападения врагов, стоит предвидеть все неожиданности и думать о том, как могут повести себя злодеи, а для этого самое лучшее — поставить себя на их место и представить, какие у них могут быть мысли на этот счет. Нет, я никогда не позволил бы своим людям нападать на мирных проезжих, грабить их и убивать, я вполне могу представить себе, как бы я поступил, будь я на месте такого командира. — Он в упор посмотрел на Джанни. — Это тебе понятно?

— Понятно, — не без опаски отозвался Джанни. — Но так сказать мог только человек с большим опытом или с большим даром предвидения. Стало быть, ты не новичок в военных делах, верно?

Он до сих пор не был так уж уверен в том, что знает Гара достаточно хорошо для того, чтобы доверять тому, и не хотел упускать возможности побольше выведать о новом знакомце.

Но Гар не собирался его просвещать.

— Я был взращен воином, как большинство варваров.

Джанни кивнул:

— Но все же ты слишком молод для того, чтобы стать командиром.

— Ну а ты слишком молод для того, чтобы быть купцом, — сострил в ответ Гар.

Джанни улыбнулся.

— Я,

как и ты, был взращен на этой ниве. Но пока я вожу не свои товары, а товары отца, и прибыли мне не достается — всего лишь некая ее доля.

— Доля? — вздернул брови Гар. — Ты разве не получаешь жалованья?

— Нет. Отец говорит, что я буду лучше стараться, если мое жалованье будет зависеть от величины прибыли.

Гар медленно кивнул:

— В этом есть смысл.

Антонио молча слушал разговор двух молодых людей и довольно улыбался.

— Но твой отец отправляет в плавания торговые корабли, — заметил Гар. — Зачем же ему отправлять караваны в глубь острова?

— За тем, что нам нужно иметь что-то, что можно было бы увозить на торговых судах, — объяснил Джанни. — Если мы будем уходить в плавание и брать с собой только золото, скоро у нас никакого золота не останется. А варвары вроде тебя и кочевники, что обитают на восточном берегу Срединного моря, не слишком уважают драгоценные металлы. Но им нужны слитки железа, хлопковые и шерстяные ткани, которые ткут наши ткачи. А господа с северного побережья обожают изготавливаемые у нас гобелены и ковры и полотно. И потом золото занимает совсем немного места. Зачем возить его на кораблях, когда можно загрузить их под завязку товарами, которые не опустошат нашу казну?

К изумлению Джанни, Гар, похоже, его прекрасно понимал.

— Это разумно, — сказал он, — но не могли бы ваши торговые суда обратными рейсами доставлять сюда древесину и зерно?

— Зачем, когда тут, неподалеку от дома, они гораздо дешевле, — пожал плечами Джанни. — Отсюда доставить такие грузы до Пироджии гораздо дешевле. Нет, из варварских земель мы привозим янтарь и меха и еще много всякой всячины, которая на Талипоне почитается роскошью. А из старых городов востока и из деспотий юга мы привозим специи и шелка и дерево редких пород. Такие товары мы можем с большой прибылью продать на Талипоне, мой друг — только такие, а не те, каких здесь и так хватает.

— В этом есть смысл, — признал Гар. — А кто решил построить торговлю таким образом? Купцы-князья вашей Пироджии?

Джанни рассмеялся.

— Я не стал бы называть их князьями. Они зажиточные горожане, прочно стоят на ногах, но уж конечно, они живут не так, как живут аристократы. Нет, мой друг, не городской Совет решает, что вывозить на продажу, а что закупать. Это решает мой отец, как и все прочие купцы. Каждый решает за себя.

— А чем же тогда занимается ваш Совет?

Джанни перевел дух и продолжал:

— Он решает дела, касающиеся всех купцов и всего города. Сколько денег вложить в постройку военных кораблей, сколько — в войско, нанять ли чужаков или обучить своих…

— Своих, — твердо сказал Гар. — Всегда только своих.

Джанни часто заморгал, удивленный тем, что Гар высказался против своего занятия. Затем он продолжил рассказ:

— Еще Совет решает, строить или не строить новые мосты и общественные здания, укреплять ли берега каналов и рек — то есть всевозможные вопросы, от которых зависит благо горожан.