Волшебникам не рекомендуется
Шрифт:
Когда я, проснувшаяся и готовая к подвигам, вышла в комнату, там уже находилась Лирин. На этот раз почему-то одна. Эльфийка нервно жевала бутерброд с ветчиной. Я присела напротив и взялась за нож.
– Привет. Что случилось?
– Я получила еще одно письмо от верховного волшебника. Он просто в истерике. Тина, что ты успела натворить?
– Да ничего, клянусь своим хвостом! – возмутилась я. – Только попыталась пококетничать с медальоном, а он меня отшил!
– Неужели? Как он мог! И что же он сказал?
Я вгрызлась в бутерброд с икрой, прожевала и криво улыбнулась.
– Он просил о помощи.
– И все?
– Почти все. Еще он назвал имя. Угадай какое?
– В другой
– Рон.
Имя упало кирпичом. Лирин побледнела. Я жевала бутерброд, не мешая ей просчитывать ситуацию.
Эльфийской головной боли хватило еще на три бутерброда и стакан сока.
– И что ты теперь собираешься делать?
– Не знаю, – честно созналась я. – Поговорю с верховным волшебником.
Эльфийка расслабилась и улыбнулась.
– Я боялась, что ты с ходу заорешь: «Свободу попугаям!»
– Я бы и заорала, – честно призналась я. – По мне даже смерть лучше такого заточения. Но я не знаю, не нагадят ли милые птички мне на голову.
– Какая очаровательная аллегория. Когда говорить будешь?
– Хочешь присутствовать?
– А то!
Я поглядела на часы.
– Дай мне час – и я буду готова без двадцати одиннадцать. Идет?
– Маловато времени просишь, – съехидничала эльфийка.
Я пожала плечами с самым невинным видом.
– Если будешь общаться с друзьями – держи себя в парадной форме. А если с врагами – будь просто неотразима!
– Ах, вот оно что! Самолюбие проснулось?
Я покраснела. Ну, в общем, если честно… Проснулось! Достала меня эта сволочонка Орланда до пробуждения всех худших качеств! Еще немного – и я начну курить и материться на улице! Эльфийка несколько секунд разглядывала меня, а потом смилостивилась:
– Ладно, уж… Хорошее чувство, давно пора было его растолкать! Прислать к тебе гримера?
Я почесала нос.
– А почему бы нет? Я должна произвести хорошее впечатление на этого… верховного волшебника.
Лирин улыбнулась и исчезла за дверью.
Я задумчиво перебирала содержимое шкафа. Хотелось выглядеть жутко очаровательной стервой. А с эльфийскими платьями это было легче легкого. Трудность заключалась в выборе. Глаза разбегались. В итоге я остановилась на длинном серо-зеленом платье, в цвет моих глаз. Длинное, строгое, закрытое – спереди. Сзади у него как раз были два овальных выреза. Один на спине, второй – на попе. Так что трусы под это платье не наденешь. И если стесняешься своего тела – тоже в него не влезешь. Дело в том, что у эльфов своеобразное отношение к наготе. Они могут расхаживать голыми где угодно и когда угодно, и никто никогда не скажет им, что они нарушают правила приличия. Никто и не заметит и не подумает. У эльфов нагота так же обычна, как и одежда. И это платье считается очень скромным. Какой там вырез! Видел бы кто очаровательный наряд из золотой рыбачьей сети, который как-то раз нацепил на себя Лефроэль. Я вот глянула на него мельком – и потом час приходила в себя! Почему? Ну потому! Сетка просто украшала эльфа, но ничего не скрывала. И плавки под этим нарядом тоже не предусматривались. На любом другом он смотрелся бы жутко. Но Лефроэль носил его с таким спокойствием и достоинством! Он мог бы в таком виде появиться и на улицах Москвы. И ему не было бы стыдно. Изрядный кусок времени я потратила на мелкую зависть к Лирин. Повезло же ей такого парня отхватить! Потом я натянула платье, и как раз вовремя. В дверь постучали, и вошел молодой эльф со здоровенным чемоданом в руках.
– Под кого гримировать будем?
Я улыбнулась.
– Под очаровательную стерву.
– Тогда я могу идти? – польстил мне эльф.
– Может быть, я и стерва, но до очарования мне далеко. Но вы же мне поможете?
– Разумеется!
Эльф оказался просто волшебником. Спустя сорок минут из зеркала на меня смотрела женщина, в которой я даже не сразу признала себя. Платье делало мою фигуру тоньше, выше и изящней, глаза отливали зеленью, волосы улеглись в сложную высокую прическу, а лицо было так искусно подрисовано, что косметика казалась натуральными красками. Само очарование. Но такая стерва!
Я рассыпалась в комплиментах визажисту, а он – мне, и ровно через десять минут я входила в зал, где меня уже ждали Лирин и Лефроэль. Эльфы сидели так, чтобы их не было видно, и смотрели на меня. Я вздохнула, встала в очерченный золотой краской круг – и сломала печать на втором письме. Прямо передо мной появилась призрачная фигура верховного волшебника. Отвесила изящный поклон и заговорила:
«Госпожа Тина, я приношу вам свои самые искренние извинения за недопустимые поступки моей дочери. Уверяю вас, я никогда не хотел вашей гибели. Более того, я рад был бы учить вас волшебству. Вы невероятно способная и везучая женщина. И к тому же очаровательная. Знаете, я всегда считал, что Ник не заслужил ни вашей любви, ни вашей верности. Не уверен, знаете ли вы, что он изменил вам с моей дочерью под действием барутты, но спешу уверить вас, что его душа принадлежит только вам одной. Это вызывает сильнейшую ярость Орланды, отсюда же, из ревности и зависти, проистекают все ее выходки…»
Я прищелкнула пальцами.
– Выходки? Сильно сказано. Учитывая, что меня хотели просто прикончить!
«…поскольку я никогда не желал вам зла, я полагаю, что у нас найдется несколько тем для обсуждения. Госпожа Тина, то есть я полагаю, к этому моменту уже вэари Тина, не сочтите за труд связаться со мной для прямого разговора не через письмо. Я готов побеседовать с вами через зеркало, телепатически или просто встретиться с вами в любом удобном для вас месте в присутствии людей, которым вы доверяете. Прошу вас уведомить меня о вашем решении как можно скорее. Со своей стороны, заявляю, что согласен на любое место и время разговора, которое вы назначите.
Искренне ваш, верховный волшебник».
Я фыркнула и вышла из круга. Мне требовалось несколько секунд на обдумывание и так, чтобы меня никто не слышал. Ну, разве что Лирин с Лефроэлем. И как это я так успела с ними подружиться?
– Интересно, что надо от тебя этому старому скунсу? – начал Лефроэль.
– Я бы не стала так оскорблять животных, – заметила я.
– Медальон, который ты привезла из мира Двенадцати Дев, – припечатала эльфийка.
Я покусала ногти. Медальон. Понятное дело, что он важен. Но чтобы настолько? Да кто помешал ему просто прикончить меня и забрать украшение? Что я и высказала вслух.
Лирин пожала плечами.
– Тина, ты прелесть и классная девчонка, ты сильна, и из тебя получится крутая волшебница, но в теории магии ты полный профан.
– А то я сама не знаю!
– Ты можешь не знать и чего-нибудь еще. Скажем, ты могла, сама не заметив, замкнуть медальон на себя. Например, на свою смерть! Или на свою кровь, что более вероятно. Или просто – на себя. Ярость, знаешь ли, в клочья рвет любые цепи. Ни для кого это не бывает так справедливо, как для волшебников. Именно в ярости даже самый слабый волшебник может натворить такого, что сорок сильных не разгребут. Допустим, тебя схватили по приказу Орланды, ты не сомневаешься в том, что это ее приказ, у тебя отобрали медальон и собираются убить, потому что, пока ты жива, ты будешь представлять для нее угрозу. Что ты почувствуешь?