Волшебные камни Курага

Грин Роланд Джеймс

— После вчерашней ночи в Харук чужих не пустят! — проворчал Шамиль. С другой стороны, если люди останутся у нас, то от наших запасов продовольствия не останется ровным счетом ничего! — Капитан раздраженно пожал плечами. — Поступай, как считаешь нужным, Хезаль. Кому-кому, а тебе я доверяю. Я же пока приведу в порядок свои доспехи и оружие.

Капитан, пошатываясь, побрел к казармам. Однако не успел он сделать и трех шагов, как над плацем зазвенел нежный девичий голосок:

— Капитан, дозвольте мне помочь вам! Я видела, как вас ранили в руку, я умею врачевать такие раны!

Это была Десса, стоявшая неподалеку от Илльяны и Раины. Масуф находился

в стороне и потому никак не мог вмешаться в происходящее. Десса была одета в длинное, до пят, платье, однако Конан готов был побиться об заклад, что, кроме этого платья, на ней не было ровным счетом ничего. Шамиль, вытаращив глаза от изумления, смотрел на совершенно неведомую ему особу.

Рассмотрев ее получше, он улыбнулся:

— Если я не ошибаюсь, тебя зовут Десса, верно? Если ты на самом деле сумеешь утолить мучающую меня боль, я буду крайне благодарен тебе! Идем!

— Я сделаю для вас все, что в моих силах! — громко воскликнула Десса и, подхватив Шамиля под руку, повела его к казармам. Масуф угрюмо наблюдал за своей суженой и хотел было пойти вслед за ней, но тут Конан схватил его за руку, а Раина приставила к его животу острый нож.

— Вы — грязные сводники! — зашипел Масуф, пытаясь высвободить свою руку.

— Ты знаешь сам, что она пошла с этим ублюдком только потому, что сама захотела этого!

Конан кивнул.

— Пошевели мозгами, Масуф. Боги сотворили Дессу существом своенравным. Ты никогда не воспитаешь из нее тихую, покорную тебе во всем супругу. Если тебе нужна жена, останови свой выбор на ком-нибудь другом. Если же ты хочешь жить именно с Дессой, то приготовься к тому, что она будет делать только то, что ей нравится!

Масуф наконец освободил свою руку и принялся ругать на чем свет стоит и Конана, и Шамиля, и Раину. Вослед Дессе он, однако, решил не идти и, поворчав еще немного, отправился куда-то восвояси.

— Я бы приставил к этому молодому человеку стражника, — заметил Хезаль, ставший невольным свидетелем этой сцены. Конан улыбнулся. Хезаль был на год младше Масуфа, но держал себя так, словно тот годился ему в сыновья. — Вам тоже не помешало бы вести себя поосторожнее. Капитан Шамиль — бабник известный. Если уж он что-то надумал, он не успокоится, пока…

— Десса успокоит его надолго! — улыбнулась Раина.

— Наверное, вы правы, — кивнул головой Хезаль — Эта пташка удивительно похожа на Пилу!

— Ты что — знаком с Пилой? — поразился Конан.

— Если с нею знакомы и вы, то она наверняка рассказывала вам историю о молодом офицере, проведшем в ее постели целую неделю!

— Честно говоря, ничего подобного она мне никогда не рассказывала. Но, впрочем, женщины — народ скрытный…

Хезаль сделал шаг навстречу Конану и еле слышно прошептал:

— Скажите мне правду — кто вы на самом деле? Мне не хотелось бы вмешиваться в ваши дела, но…

— Что ты на это скажешь? — так же шепотом обратился Конан к Раине.

Та кивнула и, сняв с груди монетку, служившую своеобразной верительной грамотой людей Мишрака, протянула ее Хезалю. Тот тут же посерьезнел, хотя не подал и виду, что увидел нечто неожиданное.

— Теперь мне все понятно. Можете зря не волноваться — открывать вашу тайну кому-то еще я не собираюсь. Особенно это касается нашего командира. Поговаривают, что Шамиль — впрочем, с вашего позволения, я не стану говорить и о нем… Лучше поговорим о другом. Нам сейчас очень не хватает полевых командиров, не согласились бы вы немного выручить нас, пока вы находитесь здесь?

— Какой

может быть разговор, конечно, мы вам поможем! — тут же отозвался Конан, которому это однообразное путешествие стало уже приедаться.

Столб пламени, взметавшийся вверх на несколько метров, можно было окрасить в любой цвет, что определялось единственно используемым заклинанием.

Немного поразмыслив, Эремиус решил сделать пламя не только бесцветным, но и невидимым. Человек которого бы угораздило забрести сюда на Зимнее Становище, почувствовал бы неладное лишь тогда, когда языки пламени начали бы обжигать его… Чем сильнее страх, тем надежнее власть. Жители окрестных деревень наверняка попытаются скрыться на Заставе Земана. Он не станет мешать им. Когда пройдет определенное время, людям все равно придется вернуться на свои земли — иначе они просто передохнут с голоду. И вот тогда — тогда он испугает их уже по-настоящему! Их страх будет питать то начало, которое заменяет Трансформам душу, так же как плоть этих презренных тварей будет питать тела его могучих воинов!

Приподняв посох над землей, Эремиус очертил им в воздухе полукруг, время от времени прерывая его движение. Из серебряного набалдашника один за другим вылетели пять изумрудных шаров, что полетели в разные концы деревни. К утру Зимнее Становище должно было превратиться в пепелище, подобное тому, что осталось на месте Горячего Ключа. То же самое Эремиус собирался проделать и с оставшимися тремя деревнями, лежавшими неподалеку.

Эремиус щелкнул пальцами и подозвал к себе человека, носившего кольцо с Камнем Курага у себя на руке и снимавшего это кольцо лишь в тех случаях, когда хозяину его, Эремиусу, необходимо было совершить ту или иную магическую процедуру, в которой без Камня обойтись было просто невозможно. Подобная осмотрительность и осторожность была не случайна. Эремиус знал, что любой магический предмет — а тем более магический кристалл — обладает собственной волей, которая зачастую выходит из-под контроля мага, что может грозить ему большими неприятностями и даже физической гибелью.

Он приказал слуге снять кольцо с Камнем с посоха и надеть его на руку. С тех самых пор, как Камень едва не упал наземь, он вел себя как-то необычно. Эремиуса смущало не только то, что цвет его изменился, ему не нравился и исходящий от него тончайший писк, который то исчезал, то появлялся вновь.

Слуга послушно надел кольцо на руку и едва ли не тут же завопил не своим голосом. Изменившись в лице, он быстро замахал руками, словно пытаясь взлететь. Попытку эту нельзя было считать совсем уж безуспешной: Эремиус с изумлением отмел что корчащийся от боли и напряжения бедняга оторвался-таки от земли и даже смог взлететь на высоту в несколько локтей. С человеком — а значит, и с Камнем — происходило нечто в высшей степени странное. Похоже, Камень таким образом сумел отомстить ему, Эремиусу, за то, что он смог подчинить его себе. Человек захрипел и рухнул наземь бездыханной аморфной массой.

Эремиус осторожно коснулся Камня посохом. Камень вновь был таким же, как и всегда. Эремиус принялся снимать кольцо с руки мертвого слуги, легонько постукивая по нему концом посоха. Когда наконец ему это удалось, он нанизал кольцо на свой посох и закрепил его прядью своих волос.

Как должен поступить воин, если его меч оживет? Если он выбросит его, то останется без оружия. Если оставит — меч будет представлять угрозу прежде всего для него самого.

Эремиус тяжело вздохнул и решил, что ему следует немного передохнуть.