Волшебные кони Мирримы
Шрифт:
— Я разозлился потому, что ты осознанно меня обманула, не сказала, кто ты, — возмутился Питер. — Да мне вообще наплевать на все газеты! Пусть про меня никогда больше не напишут. Для меня это не имеет никакого значения.
Неужели она ошиблась и неправильно оценила его реакцию на ту газетную историю?
— Прости. Я забыл, что нельзя повышать голос. — Он озабоченно взглянул на младенца, который сморщил личико и издал слабый писк, словно почувствовал раздор между родителями.
— Не бойся. — Эрин погладила малюсенькую
— И папа тоже.
Это было произнесено очень тихо, но Эрин поняла — Питер не собирается играть второстепенную роль.
— Эрин, он мой сын и наследник, — заявил Питер. — Он будет расти и воспитываться в соответствующей обстановке. И тебе будет намного комфортнее в нашей семье.
Наследник миллиардного состояния… Питер прожил в богатстве всю свою жизнь и знает, что это такое.
— Не всем обязательно так жить, — вырвалось у нее. — Если он станет Джеком Лавелем…
— Я не желаю скрывать то, что у меня есть сын, — раздраженно произнес Питер.
— Но у него тогда будет более нормальная жизнь, — не сдавалась Эрин.
— Забудь об этом. Я этого не допущу.
Он не такой человек, чтобы уступить свои права на ребенка. Ловушка, в которую она угодила, захлопнулась. Эрин впервые ощутила силу фамилии Рэмси, когда маленький мальчик Томас был разлучен с отцом.
— А как дела у Дейва Харпера? — спросила она.
— Какое это имеет отношение к нам?
— Я просто хочу знать.
У него напрягся подбородок.
— К нам это не относится, Эрин, — недовольно ответил он.
— Мне интересно, — повторила она.
— Хорошо! Я устроил Дейва Харпера торговым агентом в фирму, где у него свободный график, чтобы он мог сам заботиться о сыне. По суду ему было передано основное право опеки над мальчиком, поскольку его жена — помимо заведомой лжи в его адрес — не занималась ребенком. Она поместила Томаса на целый день в детский сад, а на вечер приставила к нему няньку, чтобы вести свободный образ жизни с любовником. Вот суд и решил, что Дейв будет лучшим родителем для мальчика.
Право опеки… заведомая ложь…
Да, ловушка оказалась очень крепкой. Она рискует потерять своего ребенка… своего единственного ребенка.
Стук в дверь прервал ее мысли. Вошли два санитара и старшая сестра.
— Мы сейчас переведем вас и малыша в вашу палату, мисс Лавель. — Сестра улыбалась, глядя на Эрин и Питера. — Мне кажется, что я должна сказать вам, мистер Рэмси… О том, что вы здесь с мисс Лавель, стало известно, и приемную нашей больницы атакуют с вопросами. Вы не могли бы все уладить?
Питер с досадой вздохнул и встал.
— Надеюсь, в родильном отделении надежная охрана?
— Никто посторонний не пройдет мимо приемного покоя — за это я отвечаю, — заверила его старшая сестра. — А теперь мисс Лавель необходимо отдохнуть, и я лично прослежу за всем.
— Спасибо. — Питер
— Я не хочу этого, Питер, — запротестовала она, испугавшись, что ее будут осаждать журналисты.
— Этого не избежать.
— Ты вовсе не обязан никому ничего сообщать!
— Тогда будет только хуже. Начнут копать и… сама понимаешь…
— Что ты скажешь журналистам?
— Правду. Правда тем хороша, что не обернется ложью. А секреты лишь все портят. — Он помолчал, затем, не обращая внимания на посторонних, произнес: — Ты даешь согласие на то, чтобы я объявил о нашем бракосочетании в самом ближайшем времени?
Она в ловушке.
Эрин не могла ничего придумать, что помогло бы ей в будущем удержать бразды правления в своих руках. Питер ни за что не оставит их с Джеком в покое. Она навсегда связана с Питером, независимо от их отношений. А если начнет судиться с ним за права опеки над сыном…
Наверное, брак с ним — это самое лучшее.
Если их совместная жизнь превратится в кошмар, Питер не сможет заставить ее жить с ним.
— Эрин, так будет правильно.
Она подняла голову и встретилась с уверенным взглядом голубых глаз.
— Да. — Слово выпрыгнуло само по себе, как подтверждение неизбежности, с которой невозможно бороться.
Питер удовлетворенно кивнул.
— А теперь отдыхай. Я пойду и все улажу. — Он нагнулся и поцеловал сына в лобик. — Веди себя хорошо и слушайся маму.
Одарив Эрин многозначительным взглядом, Питер направился к двери.
Огромный, широкоплечий мужчина. У него хватит сил справиться с кем угодно. Тихий голос где-то внутри шептал ей: «А может, Питер Рэмси все же твой принц?» Как приятно так думать и надеяться на это.
Жребий брошен.
Они поженятся.
Она безумно хотела, чтобы счастье улыбнулось им.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Два месяца… два долгих месяца воздержания. Питер обуздывал свои желания, пока Эрин поправлялась после рождения Джека и отвыкала от своей уединенной жизни. И вот ожидание почти закончено — сегодня вечером Эрин станет его женой. И он наконец утолит свою страсть.
Но вначале будет свадьба.
Питер изо всех сил старался, чтобы у Эрин не возникло желания отказаться от брака с ним. Секс, который был слишком ему памятен — да и ей наверняка тоже, — это вторично… хотя тогда их союз может сулить максимум удовольствия. Однако Питер все же беспокоился: а вдруг ему не удержать Эрин — ведь она, невзирая на потрясающий секс, уже уходила от него. Но когда они станут мужем и женой, обратного пути не будет.
— Питер, ты какой-то мрачный. Вы с Эрин часом не поссорились?