Волшебные рассказы
Шрифт:
Давно умерла еще одна алкоголичка, тонькина подруга, жившая на пятом этаже, вместе с сыном Валеркой, который был очень разговорчив, общителен. По словам соседей квартира у них была страшно запущенна, одну комнату они сдавали девицам. Перед тем как умереть, эта тетка, известная под прозвищем «валеркина мать», спросила Свету:
«Из детского дома взяла ребенка?»
«Нет, родила, – простодушно призналась Света. Женщина ей не поверила. Так, не поверив, и ушла в мир иной. Квартиру их с Валеркой, кажется, «продала дочь», Валерку вроде бы, ручаться не буду, но слышал, что эта, не известная мне дочь, взяла к себе.
Первое время «девичник»
Своего инвалида она посадила торговать зеленью. Утром она его туда выставляет, вечером забирает. Инвалид, не смотря на наполовину парализованное тело, оказался довольно живуч, знай себе, торгует пучками. А тем временем его квартирантка, которая хорошо за ним присматривает, видимо, сердце у нее доброе, несмотря на неприветливый вид, приводит гостей. Мужиков. Вот тогда ее хмурое лицо ненадолго светлеет. Некоторые из таких гостей, по-моему, приходят повторно. Они свято верят, что «не бывает некрасивых женщин», а бывает что? Правильно: «Мало водки».
Пришло время рассказать о том, как Наташкиного хахаля сбило машиной. Не на смерть, он выжил. Не пил целый год. Лежал, сначала в больнице, потом у Наташки. Она его кормила, выносила за ним. Постепенно он освоил костыли. Потом стал ходить с палочкой. Теперь он по виду почтенный инвалид с несколько укороченной ногой. Уже второй инвалид в подъезде. И он, так же как прежде, периодически пьян. Наверное, представляется людям «пострадавшим ветераном боевых действий», и его угощают.
Недавно он напились, и они подрались с соседом Серегой. Я вышел покататься на роликовых коньках. Есть у меня такая блажь – кататься иногда зимой на лыжах и коньках, летом на роликах, на велосипеде. А они, мои добрые соседи, как я понял, выпили по стакану, потом начали выяснять: кто главнее и сильнее? Наташкин хахаль, выше ростом и больше массой тела, оказался в результате сверху.
У соседа Сереги опять был запой. У него красавица жена, Ленка, и ребенок лет четырех, назвали они его Димочкой. Вроде бы совсем недавно Серега притащил откуда-то эту Ленку. Он дрался из-за нее на лестничной клетке. Оттуда доносилось: «Ну, чего это мы из-за бабы деремся?» Потом они пили по поводу свадьбы, точнее регистрации. Потом долгое время почти не пили. И вот опять начали. Жалко их заморыша ребенка, которому мамка обещает: «Купим мы тебе компьютер». Уверенным таким тоном обещает. Если бы я был этим четырехлетним мальчиком Димочкой, я бы непременно поверил.
Мне мучительно жалко этого малыша. Я не верю, что в его жизни будет что-то хорошее. Самое лучшее, что может с ним произойти – это то, что случилось с тонькиными сыновьями. Они похоронили мать, привели на освободившуюся жилплощадь подружек. Жениться на своей девчонке, завести семью, ребятенка. Ну, чего еще надо-то? Дай Бог тебе, пацан.
Нельзя сказать, что в нашем подъезде живут одни аутсайдеры. Есть успешная квартира. И, как ни странно, она – самая первая, как войдешь налево. Это трешка, в которой сейчас живут три семьи. Я хорошо запомнил курильщиков: средних лет мужчина с густой шевелюрой, смуглый молодой с чернющими волосами, его беленькая сестра и высокий,
Еще в Валеркину квартиру на пятом этаже вселилось очень приличное семейство: папа, мама, сын, дочка и собака. Папа плотный, здоровый, мама не слишком красивая, но приятная, очень почтенная особа, сын-подросток пока ничем себя не проявил, зато его сестричку папа возит на машине в конно-спортивный комплекс. У девочки есть хлыстик и жокейская шапочка. Проявляет себя собачка, она у них писает на обрезок трубы, торчащий на лестничной площадке между первым и вторым этажами. Там теперь постоянная лужица собачей мочи.
Тут в подъезде живет еще одна собачонка, сучка мопс. Ее подарили как-то соседке по лестничной клетке. Мама ее нянчит периодически нашего ребеночка. Она, мама, – дипломированный спец по детям. Или не дипломированный, но спец. Она работала в детском саду воспитательницей, знакома с методической литературой. Но, несмотря на это обстоятельство, когда она сидит с ребенком, то не занимается с ним воспитательным процессом, а просто включает телик, и смотрит какой-нибудь сериал. А ребенок предоставлен себе. Так что мы стараемся этого спеца поменьше использовать по его основной профессии.
У этой соседки и моей подруги жизни Светы много общих воспоминаний. Соседка любит прийти, посидеть, посудачить. Она делала так, еще когда светина мама была жива, а ее, соседкин муж Сашка – сидел в тюрьме. Его посадили после того, как он, будучи милиционером-лимитчиком, ударил кого не следует, а не того, кого следовало бы. Дело было так: привели пьяного, который ругался и плевался. Плюнул и в рожу молодого тогда еще сержанта Сашки. Тот в сердцах двинул его в скулу. Оказалось, что челюсть сломал, или что-то в этом роде. И оказалось, что у челюсти дядя – крупный милицейский начальник. Иначе бы челюсть не плевалась так. Сашка не понял. И за свою непонятливость отсидел в «красной зоне» от звонка до звонка лет шесть.
Теперь они оба пенсионеры. Большую часть времени проводят на даче, которую они приобрели странным образом, взяв в дом и ухаживая за маразматической от глубокой старости старухой. Ухаживания закончились успешно, загородный дом в ста двадцати километрах оказался в их собственности. Но пока бабулька не умерла, им пришлось с нею намучиться. Она впала в детство, и, когда ходила по большому, то подтиралась сашкиными рубашками и говорила при этом, что это не она, что приходили какие-то неизвестные мужики и, страшно испугав ее, творили это безобразие.
Сейчас эти наши соседи сами почти что старик со старушкой, не в такой степени, конечно, они вполне бодры и самостоятельны, но уже не то, что раньше, когда они были молодые, стройные, ходили под ручку и называли друг друга ласковыми уменьшительными именами. Соседка округлилась, ее форма уже очень напоминает шар, или шарик. Впрочем, довольно бодрый и энергичный шарик, эдакий колобок, который катается туда-сюда, уварачиваясь от всевозможных опасных зубьев в непростой и нервной ее жизни. Если и есть в нашем подъезде хищники, то это точно не она.