Волшебный кинжал
Шрифт:
— Я слышала голос этой женщины. Похоже, она говорила заклинание, но из какой-то другой магии, не из той, которая лечит. Уж мне ли не знать? Сколько этих магов-врачевателей толкалось у нас и днем и ночью, пока болел мой муж. У меня голова гудела от их заклинаний, а моему бедняге лучше не становилось. Врачеватели объясняли: в нем чего-то такое есть… каким-то они это словом называли, но я забыла… так оно их магии противится. Вот опухоль его и съела. А потом все стало тихо. Как-то по-жуткому тихо… ты понимаешь, о чем я говорю? Я стала стучать в дверь — никакого ответа. Тут я поняла: эта женщина, должно быть, ведьма. Может, она сумела пройти сквозь стену и барона увести? Ведьмы же умеют такие штучки устраивать. В это время за дверью случился сильный грохот. И закричали так, будто демоны там поселились, И опять тишина.
Улаф приложил руки к двери и стал произносить заклинание. Когда словесный поток Мауди иссяк, Улаф произнес последнее слово.
— Ты уж прости, Мауди, но другим способом эту дверь все равно не откроешь, — сказал он хозяйке.
Дерево разлетелось в щепки. Улаф перескочил через них в темноту кладовой.
— Улаф? Хвала богам, хоть ты пришел.
— Барон, это вы? — недоверчиво спросил Улаф.
Ответивший ему голос был настолько слаб, что поневоле пришлось задавать этот вопрос. К тому же в кладовой было совершенно темно.
— Вы не покалечились? Подождите, я сбегаю за фонарем.
Не найдя фонаря, Улаф раздобыл подсвечник со свечой, которую зажег от очага. Он заметил, что Бабушка следует за ним по пятам.
— Почему ты не осталась возле Башэ?
— Он хочет поговорить с бароном, — отчеканила старуха.
— Я так не думаю… — начал было возражать Улаф, но Бабушка перебила его.
— Башэ умирает, — сказала она дрогнувшим голосом. — Ему нужно поговорить с бароном Шадамером.
Понимая, что Бабушка не стала бы произносить подобные слова понапрасну, Улаф промолчал и, взяв свечу, пошел в кладовую. Осторожно, чтобы не погасить язычок пламени, он водил подсвечником по сторонам, высвечивая ящики, бочки, корзины и бутыли.
— Барон, где вы?
— Я здесь, — отозвался Шадамер.
Улаф пошел на голос. Он нашел Шадамера сидящим у одного из деревянных опорных столбов, на которых держался потолок. На руках у барона лежала неподвижная Алиса.
Улаф не удержался от вздоха.
Глаза барона потемнели и помутнели, щеки ввалились, лицо приобрело землистый оттенок. Он мельком взглянул на Улафа и вновь перевел глаза на Алису. Ее голова покоилась на его груди. Лицо Алисы скрывали ее волнистые рыжие волосы. Неожиданно она дернулась всем телом, будто по нему пробежала судорога, потом выкрикнула несколько бессвязных слов. Шадамер осторожно разгладил ей волосы и тихо зашептал нежные слова.
Улаф поставил подсвечник на первую попавшуюся бочку и присел на корточки рядом с бароном.
— Шадамер, как вы себя чувствуете? У вас нет кровотечения? А что с Алисой?
Вместо ответа на последний вопрос Шадамер откинул с лица Алисы ее влажные волосы. Свеча осветила ее лицо. Бабушка шумно втянула в себя воздух.
— Боги милосердные, — прошептал Улаф.
— Откуда у нее все это? — спросила Бабушка.
— Магия Пустоты, — тихо пояснил он. — Тому, кто пользуется ее заклинаниями, приходится дорого расплачиваться, хотя… хотя такого я еще не видел. Скорее всего, Алиса произнесла какое-то очень сильное заклинание.
— Да, произнесла, — горестно произнес Шадамер. — Чтобы спасти мою жизнь, она отдала свою.
— Тогда я знаю это заклинание, — сказал Улаф. — Во всяком случае, я слышал о нем.
— Значит, ты можешь ей помочь, — ухватился за слабую надежду барон. — Ты сумеешь вернуть Алису к жизни.
— Простите меня, барон, но…
— Ты должен это сделать! — хрипло закричал Шадамер. Он больно стиснул Улафу руку. — Должен, черт тебя побери! Ты не позволишь ей умереть!
— Барон, поймите, это невозможно… Я не могу… — Улаф смешался. — Я ничем не могу ей помочь. И никто не сможет. Дар исцеления исходит от богов., Но вряд ли они захотят вмешаться. Магия боли и разрушения оскорбляет их.
— Даже если эта магия помогла спасти жизнь? — сердито спросил Шадамер.
— Да, барон, даже в этом случае.
Алиса снова вскрикнула. По телу пробежали судороги. Ее пальцы несколько раз сжались в кулаки. Шадамер крепко обнял Алису, приникнув к ней.
— Барон Шадамер! — голос Джессана был взволнованным и требовательным. — Башэ нужно поговорить с вами.
— Не сейчас! — отмахнулся Шадамер.
— Вам следует пойти. Маленький пеквей умирает, — сказал Улаф.
Шадамер взглянул на Улафа, затем на Джессана и мрачно кивнул.
— Его ранил врикиль, — пояснил Улаф. — Была схватка…
— Боги! — застонал Шадамер, закрывая глаза. — Что я наделал?
— Он спас Камень Владычества, — угрюмо добавил Джессан. — Башэ очень нужно поговорить с вами. Вы идете?
Шадамер с болью и отчаянием смотрел на Алису.
— Я останусь с ней, — предложила Бабушка. — Я уже попрощалась со своим внуком, — бесстрастным голосом добавила она.
— Хорошо. Я иду.
Сердце Шадамера разрывалось от боли и бессилия. Он бережно опустил Алису на пол и закутал ее в плащ. Потом с трудом поднялся на ноги. Улаф заметил, что вся рубашка барона в крови.
— Барон, вы…
— Об этом потом, — оборвал его Шадамер. — Джессан, дай я обопрусь на твое плечо, иначе, боюсь, мне не дойти.
Джессан обвил своей сильной рукой его плечи. Улаф встал с другой стороны, и они вдвоем повели барона туда, где лежал Башэ. Оглянувшись, Улаф заметил, что Бабушка достала свои камни и накладывает их на дрожащее тело Алисы.
— Может, мне все-таки сбегать за врачевателем? — спросила Мауди, искренне желавшая хоть чем-нибудь помочь.
— Нет! — резко возразил Улаф. — Только нам еще не хватало, чтобы сюда явились маги из Храма.
В глазах Церкви Алиса считалась преступницей. Еще бы: она покинула Орден Инквизиторов, даже не сообщив никому о своем уходе. Если бы храмовые маги прознали, что она применила магию Пустоты, Алису немедленно арестовали бы. Ее бы вылечили, но лишь затем, чтобы она своими ногами поднялась на эшафот.
— Ты только посмотри на него, — не сдавалась Мауди, глядя на Шадамера. — Он же еле идет.
— Знаешь, Мауди, что нам сейчас нужно? — перебил ее причитания Улаф. — Горячей воды. И как можно больше. Если котел пуст, наполни его и согрей. Это будет для нас лучшей помощью.