Волшебный коридор

Дор корпел над сочинением — королевский указ гласил, что все будущие монархи Ксанфа должны быть грамотными. Задание оказалось ужасно трудным. Читать Дор умел, но его воображение, столкнувшись с таким серьезным вызовом, тут же отказало, а правила правописания он так толком и не освоил.

— Земля Ксанфа, — пробормотал он с глубоким отвращением.

— Что? — спросил стол.

— Заглавие моего дурацкого сочинения, — уныло пояснил Дор. — Моя наставница Чери, порази ее анонимное проклятие, задала написать сочинение в сотню слов. И чтобы

— А кто хочет узнать все про Ксанф? — снова спросил стол. — Я уже обревенел от скуки.

— Да, я знаю, что ты бревно. Наверное, Чери — прицепись к ее хвосту сотня ругательных репейников! — очень хочется это узнать.

— Чери, должно быть, очень тупая? Дор задумался: — Нет, она чертовски умная. Все кентавры такие. Вот почему в Ксанфе они и историки, и поэты, и учителя. Чтоб их шибко умным ногам охрометь!

— Почему же тогда кентавры не правят Ксанфом?

— Ну, потому, что среди них мало волшебников, а править Ксанфом может только волшебник. Мозги к этому не имеют никакого отношения — и сочинения тоже. — Дор уставился на чистый лист и нахмурился.

— Любой страной может править только волшебник, — важно заметил стол. — Ну а ты что же? Ты ведь тоже волшебник, верно? Почему же ты не король?

— Ну, и я когда-нибудь стану королем, — ответил Дор, прекрасно понимая, что разговаривает со столом лишь для того, чтобы оттянуть неизбежную борьбу с сочинением. — Когда король Трент э-э... отойдет от дел. Вот почему, говорит Трент, мне и следует быть образованным.

И он молча призвал все мыслимые и немыслимые проклятия на кентаврицу Чери — но не на короля Трента.

Дор снова тупо уставился на лист бумаги с уже выведенным печатными буквами заглавием «Зим-ля Ксанва». Что-то в этом заглавии Дора смутило, хотя он не сомневался, что название его страны начинается с буквы "к".

Кто-то хихикнул. Подняв глаза, Дор заметил, что портрет королевы Ирис ехидно усмехается. Когда Дору приходилось делать уроки в замке, он всякий раз сталкивался с одним и тем же: королева подглядывала за ним. Подглядывание она считала своим святым долгом. Еще немного, и Дор показал бы королеве язык.

Догадавшись, что ее разоблачили, королева заговорила — рот на портрете задвигался. Волшебным талантом королевы Ирис были иллюзии, и при желании она могла создать иллюзию звука.

— Может, ты и волшебник, но ученик из тебя никудышный. В этом деле ты явно ни одного гоблина не съел.

— Гоблины такие противные, что их даже драконы не едят, — огрызнулся Дор, несколько озадаченный замечанием королевы. Какое отношение имеют гоблины к правописанию? Дор недолюбливал королеву, как и она его, но их удерживал от перебранок приказ короля быть взаимно вежливыми — в разумных пределах. — У дамы, наделенной столь выдающимися талантами, наверняка найдется немало дел поинтереснее, чем подглядывать, как я пишу какое-то дурацкое сочинение, — проворчал Дор. Затем неохотно добавил: — Государыня.

— Конечно, найдется, — согласился портрет, но фон на холсте потемнел и покрылся мрачными тучами. Королева заметила, разумеется, паузу перед титулом, и ей почудилось в этом нечто оскорбительное. Зигзаг молнии пронзил тучу. Королева будто пообещала расквитаться с дерзким мальчишкой. — Но ты никогда не сделаешь уроки, если за тобой не приглядывать.

В этом королева совершенно права. Дор скорчил столу гримасу и увидел, что по листу с сочинением, безнадежно его испортив, разлилась лужица чернил. Гневно вскрикнув, он схватил лист... Чернила стекли на стол, слились в лужицу, выпустили ножки и засеменили прочь. Похожая на жука-переростка лужица добралась до края стола, перетекла вниз и мгновенно превратилась в облачко пара. Чернила оказались иллюзией. Королева все-таки ему отплатила. Что-что, а вредить она умела и делала это с истинным умом и изобретательностью. Дор не мог ответить тем же и поэтому злился еще больше.

— Не понимаю, почему править Ксанфом может только мужчина, — произнес портрет. Это была любимая мозоль королевы. Ее талант по силе не уступал таланту любого волшебника, но, согласно законам Ксанфа, особа женского пола королем стать не могла.

— Я живу в Ксанфе, — медленно написал Дор. Он считал вслух слова, которые выводила его рука. На королеву он подчеркнуто не обращал внимания и всей душой надеялся, что это ее оскорбит. — От Обыкновения, — продолжал он, — Ксанф отличается тем, что в Ксанфе есть Волшебники, а в Обыкновении Волшебников нет.

Просто поразительно, какое его охватило вдохновение, едва дело коснулось отрицания. У него уже есть почти двадцать слов!

Дор тайком скосил глаза на портрет. Портрет снова онемел и стал просто картиной. Прекрасно, значит, королева перестала шпионить. Раз не удалось напугать Дора ползучей видимостью, то и интерес к нему у нее пропал.

Но и его вдохновение иссякло. А предстояло написать еще целую сотню слов — в шесть раз больше, чем уже есть. А может, и в пять — в высшей математике Дор тоже не блистал. Если прибавить заглавие, получится еще два слова. Значительная часть работы позади, но все равно только часть. Что за мучение!

Тут в комнату вбежала Айрин — дочь короля Трента и королевы Ирис, дворцовая хулиганка, иногда надоедливая, а иногда и не очень. Дор не мог не признать — а ему так не хотелось этого, — что Айрин поразительно красива и с каждым днем делается все краше. С красивой Айрин Дор не мог драться и ссориться так же беззаботно, как раньше. Он смущался.

— Привет, Дор, — сказала Айрин, подпрыгивая будто для разминки. — Что поделываешь?

Засмотревшись на ее прыжки, Дор позабыл о заготовленном дерзком ответе.

— Давай, валяй, — буркнул он. — Сама знаешь, твоей мамочке надоело за мной подглядывать, вот она и подослала тебя.

Айрин не стала спорить:

— Что ж, кому-то ведь надо за тобой приглядывать, дуралей. Я сама с удовольствием поиграла бы сейчас во дворе с Зилич.

Зилич была молодой морской коровой, которую заколдовали и подарили Айрин на ее пятнадцатый день рождения. Айрин поселила корову во рву и с помощью своего волшебного таланта вырастила загородку из гвоздик, и теперь Зилич могла спокойно жевать, не опасаясь ровных чудищ. Дор считал, что совсем неинтересно играть с этим огромным, вечно жующим шарообразным существом, но, поскольку Айрин иногда была просто невыносима — как и ее маменька! — любая забава, способная ее отвлечь, уже хороша.