Волшебный яд любви. Колючки в брачной постели
Шрифт:
– Не все пожилые люди обязательно чудят! – подтвердила мысли подруг и сама консьержка. – Ваша тетушка со стороны детей просто внимания к себе мало чувствовала. Вот и отправилась по тем местам, которые были дороги ей еще с юности. Вы-то тех мест и не знаете, откуда вам? Вот вы и решили, что она без толку по городу носится. А она не без толку, а очень даже и со смыслом!
– Вы это о чем? Вы знаете, к кому ходила тетя Люда в вашем доме?
– Я-то знаю! – продолжала наступать на подруг консьержка. – А вот вам надо хозяевам вашим передать, что мать у них в здравом уме. А что рассеянная немножко, так ничего удивительного
Это было очень верное замечание. Но всегда хочется верить в лучшее. И подруги закивали:
– Хорошо, мы передадим, но вряд ли они нас послушают.
– Послушают! Смотря, конечно, как скажете!
– Нам бы хоть имя этого человека узнать, к которому тетя Люда приходила, – тоскливо протянула Кира. – Тогда бы легче с родственниками разговаривать было. А то сыновья у нее… Нет, они ее любят, конечно. Но не очень-то серьезно воспринимают.
– А я вам скажу! – азартно воскликнула консьержка, явно близко к сердцу воспринявшая все, что случилось с тетей Людой. – Скажу, к кому она ходила. В двенадцатую квартиру она всякий раз поднималась. А живет там пожилой мужчина – ее ровесник. На брата не похож, значит, кто? Старый друг, а возможно, что и старая любовь!
– А как его фамилия?
– Фамилия у него красивая – Ураганов! А зовут Валентин Федорович. Писатель.
– Писатель?
– Ну, не такой, чтобы очень уж знаменитый, но вполне себе успешный. И в Союзе писателей всю свою жизнь состоит. И даже квартиру в этом доме именно от него и получил.
– И вы уверены, что тетя Люда ходила именно к этому Ураганову?
– Так один он теперь живет. Две комнаты у него. Одну он в свое время под рабочий кабинет получил, а во второй они с женой жили.
– Писатель женат?
– Вдов, – сухо произнесла консьержка. – Второй год уже вдовеет.
Она брела в направлении к своему рабочему месту, а подруги следовали рядом с ней, боясь упустить хоть одно слово из ее рассказа.
– Когда жена Валентина Федоровича жива была, ваша тетя, конечно, тут не появлялась. А как овдовел, так через пару недель я ее первый раз и увидела. К нему она шла, больше ни к кому не ходила. Всегда в двенадцатую квартиру. Я сначала даже подумала, что Валентин Федорович себе домработницу завел, чтобы по хозяйству ему помогала. Обиделась на него даже немного. Мог бы и мне эту должность предложить, тем более что я ему намекала на такую возможность. Но потом поняла, нет, не домработница это.
– А почему?
– Во-первых, одета хоть и просто, но вещи качественные. И потом… Много ли за полчаса или час сделать по хозяйству успеешь? Пока разденешься, пока оденешься, время и пройдет. Да и приходила ваша тетя нерегулярно. То месяц ее не видно, то зачастит.
– Скажите, а тетя Люда одна приходила?
– Ну, ясное дело, что одна. А с кем ей быть?
– Возможно, с ней были еще другие женщины? Молодая и старая?
– Не видела я никого! – отрезала консьержка. – Одна она приходила к нашему писателю. И знаете, что я вам скажу, напрасно вы думаете, будто все пожилые люди из ума выжили. Ваша тетя была вполне нормальной и в сопровождающих точно не нуждалась!
– Да мы ничего такого и не думали, просто… А что этот писатель? Похоже было, что у тети с ним… Ну,
– Говорю вам, она к нему на полчаса или от силы час – час двадцать заскакивала.
– А мы можем повидать этого Ураганова?
– Нету его. Уехал.
– А надолго?
– Мне не отчитывался. Видела, что вчера вечером он с двумя сумками выходил и такси до вокзала его у подворотни поджидало. Я и вашей тете собиралась сказать, что зря она сегодня приехала, нету ее писателя дома. Да потом остановилась. Неудобно как-то показалось к незнакомому человеку со своими советами лезть. Еще подумает, я не в свое дело вмешиваюсь. Валентину Федоровичу пожалуется. А оно мне надо? Лишние неприятности мне точно ни к чему, своих собственных проблем хватает!
– А потом все же сказали?
– Ну, когда она из его подъезда-то выскочила да ко мне бросилась, сказала, разумеется. Нету, говорю, нашего уважаемого товарища писателя. Уехал он.
– А она что?
– Огорчилась. Знала ведь, говорит, что Вали дома нету. И на что надеялась, непонятно! – И консьержка еще добавила: – Очень наш писатель ей, выходит, срочно понадобился. Она даже ему на трубку при мне еще позвонила.
– И что?
– И ничего! Не удалось ей с ним поговорить. То ли телефон у него отключен, то ли еще что, а только связь не установилась.
С этими словами консьержка закрылась в своем служебном домике и словно бы обрела былое величие и значимость.
– Так что идите, девочки, и передайте родственнику, чтобы не чудил и мать дурой бы не выставлял! У нее в этом доме знакомый живет. И очень даже хороший знакомый, коли ваша подопечная к нему почти год в гости заходит. А если детям ее что не нравится, так это их проблемы. И нечего при этом деньги на ерунду, на сиделок да на топтунов выбрасывать.
Поняв, что чистосердечный разговор с этой особой закончен – она вернулась к своим служебным обязанностям, пора откровений закончена, подруги вежливо попрощались с консьержкой. И, полные своих мыслей, поехали за внуком тети Люды, которого им еще предстояло забрать из школы.
Мальчика они нашли быстро. Собственно говоря, это был единственный ребенок, сидящий в пустом холле школы. Кроме него, там находилась еще уборщица, деловито надраивающая и без того чистый пол. А также гардеробщица, бдительно взирающая за этим процессом.
Пол возле ребенка уже был вымыт. И мальчик сидел на лавочке, испуганно поджав ноги под себя.
– Ты ждешь бабу Люду? – подошли к мальчику подруги. – Ты ее внук?
– Да. Я – Ренат. А вы кто?
– Мы должны отвести тебя домой.
– А кто вы? – продолжал допытываться мальчик. – И где моя бабуля?
– Бабуле стало нехорошо на улице. Она упала в обморок, и ее забрали в больницу.
И увидев, как побледнел ребенок, Леся воскликнула:
– Но с ней ничего страшного. Врачи сказали, что через несколько дней они ее вылечат.
– Да? Они точно так сказали? Сказали, что через несколько дней бабушка будет здорова? Точно?
Темные большие глаза мальчика пытливо смотрели на подруг. Он явно добивался, чтобы они повторили свои слова насчет того, что с бабушкой будет все в порядке. На вид мальчику было лет семь-восемь. И он явно очень разволновался из-за того, что бабушка Люда не придет его встречать, а вместо этого ей пришлось поехать в больницу.