Волшебство для новичка
Шрифт:
Внезапно я осознал, что сам поднял руку. Учитель Элмер бросил на меня быстрый взгляд и кивнул.
— Учитель, а какой уровень Резерва у вас? — выпалил я вопрос.
Все студенты тут же превратились в слух. Уверен, все хотели знать ответ на этот вопрос, но только никто не решался его задать!
— На этот вопрос я, юноша, увы, не могу ответить! — мягко, но непреклонно произнёс учитель. — Ибо сила — не то, что воин выставляет напоказ без надобности… Хотя, возможно, придёт тот день, когда для вас это перестанет быть тайной!
Конечно это был не ответ, но по тому, как изящно он уклонился от прямого
— Ну а теперь приступим к тренировкам. Руководить ими будет мой ученик и ваш наставник — Мастер-Тренер Тодеус Буллус. Тодеус, прошу…
Минотавр сделал шаг вперёд, и два часа, одни из худших в моей жизни, начались.
Уж не знаю, кто разрабатывал эту тренировочную программу, но выполнить её, если ты, как минимум, не чемпион Олимпийских игр, было абсолютно невозможно! Интенсивный бег сменялся занятиями со штангами и гантелями, продолжался прыжками, а заканчивался сложнейшими упражнениями на каких-то хитроумных тренажёрах, основной задачей которых было не развитие твоего тела и мышц, а медленное и крайне изощрённое убийство не только тела, но и боевого духа!
Когда спустя два часа мы, измученные и едва способные просто переставлять ноги, наконец-то выбрались из Тренировочного комплекса, то на нас было страшно смотреть. Мы куда больше напоминали не цветущих первокурсников, а ветеранов боевых действий, возвращающихся после затяжной войны!
Ужин прошёл в полном молчании, а затем Анжелика, случайно раскрыв дневник, обнаружила, что и Маллой, и Ванесса Биджон, и даже милейший старикан Аттенборг назадавали нам просто огромную, невероятную кучу домашней работы! Причём срочной!
Едва перебарывая себя, я взялся за подготовку сложнейших конспектов, и заснул где-то на половине.
Так началось моё обучение в Академии Волшебного Искусства. И что-то подсказывает, что это только начало…
Глава 15
Глава 15
Следующее утро принесло неприятный сюрприз. Но не для меня.
Проснулся я довольно рано от богатырского храпа Алана. Кто бы мог подумать, что этот субтильный аристократик способен храпеть как стадо перепивших гиппопотамов! Учитывая, что выводимые им трели не претендовали на хоть какую-то музыкальность, я, в целях спасения собственного слуха и трещащей по швам нервной системы, принял мужественное решение выбраться из постели и отправиться на завтрак. Но завтракать в Башне не хотелось, и я, сам не вполне понимая, почему, отправился в общую Столовую. Как оказалось, не напрасно.
Так как до официального начала завтрака оставалось ещё около десяти минут, Столовая выглядела непривычно заброшенной. Лишь редкие студенты предпочли променять тёплые подушки на тарелки с кашей.
Что ж, это меня только радовало. Кушать здесь, среди студентов, всё равно куда веселее, чем в башне своего курса, и уж куда лучше, чем оставаться в спальне с храпящим эгоистичным снобом Аланом и всё ещё не отошедшим от вчерашнего Гидеоном, тихо повизгивающим во сне от снящихся ему кошмаров.
Впрочем, стол однокурсников оказался самым многочисленным. Эх, вечное проклятие первокурсников всех миров — вечно жажда знаний и непонятно
Я плюхнулся на лавку и, невнятно пробормотав приветствие, приступил к завтраку. Но не успел я доесть свою утреннюю кашу, как в Столовой началась непонятная суматоха. Я поднял глаза и увидел, что к нашему столу подходят два дюжих циклопа в совершенно белой форме, украшенной красной нашивкой, представляющей из себя схематичное изображение глаза, и ректор Академии Деронд Деру собственной персоной. Вот уж точно необычный визит! Насколько мне известно, ректор, несмотря на всё своё дружелюбие и открытость не часто появляется в Столовой, и уж тем более совсем редко сам подходит к столу учеников.
— Мои дорогие первокурсники! Доброе утро! Как ваш первый день? Как вам нравится в Академии? — лучезарно улыбаясь, поприветствовал ректор, тепло пожав руки каждому из немногочисленных сидящих за столом парней. В каждом его жесте чувствовались искренние тепло и забота. Не относиться к такому с огромной симпатией — задача не из лёгких…
Ему с присущим энтузиазмом принялся отвечать Оливер, но, как я заметил, ректор к его энергичному ответу не прислушивался. Вопрос он задал просто так, для вежливости, чтобы его вторжение не казалось совсем уж грубым. На самом деле его взгляд, стремительно потерявший всё тепло и обаяние, был обращён всего к одному студенту. Точнее, студентке. Милене Богард.
Она тоже это почувствовала и, отложив в сторону здоровенный стейк с местным аналогом жареной картошки, покрытой густым томатным соусом (да, кушала она совсем не так и не то, что полагается молодой девушке!), буравила ректора ответным взглядом. Настолько тяжёлым, что сок в стоящих на столе бокалах начал кипеть и дымиться. Да уж, волшебной силы ей было не занимать!
Наконец, когда Оливер завершил свой долгий и пространный ответ, полный очень подробных перечислений собственных достижений, ректор снова улыбнулся своей белозубой улыбкой, одновременно потирая крепкие мозолистые руки. Он словно бы готовился к чему-то. К чему-то в крайней степени неприятному! Не знаю, что он здесь делает, но то, что он появился сегодня в Столовой уж точно не совпадение!
— А я к вам не просто так! У меня срочное дело! не ко всем, а к досточтимой Милене Богард. — ласково произнёс он, поворачиваясь к Милене. — Вы, милая, не соизволите ненадолго покинуть зал вместе со мной?
Надо сказать, что просьбу свою он высказал со всем возможным почтением, и, будь я на месте Милены, точно бы сделал то, что он хочет! Но у своевольной девушки, как и всегда, были свои собственные взгляды и соображения!
Вот и сейчас ответом ректору было лишь презрительное фырканье.
— Ещё чего! — словно выплюнув яд, произнесла Милена. — Мне и здесь прекрасно сидится! Если хочется что-то мне сказать — прошу васЮ не стесняйтесь! Пусть ребята вас тоже послушают…
По улыбающемуся лицу ректора пробежала едва заметная тень. Всего на мгновение на нём отразились злость, гнев и едва контролируемая ненависть — все три эмоции, которые, казалось, никогда не посещают жизнерадостного ректора! Но надо отдать ему должное — владел он собой безупречно. Одно мгновение — и на его лице снова зажглась обаятельная улыбка.