Шрифт:
Джон Кризи
Вопль убийства
1
Мгновение ужаса
Звук пришел откуда-то из тишины ночи, взрезая ее, разрывая нервы на дрожащие нити. Она закричала, всем телом вжалась в сиденье, руки ее оторвало от руля какой-то непонятной, невидимой силой. Она знала, что машина ее пошла юзом, ясно видела в свете фар груду замерзших листьев и сугроб, а за ними деревья. Но страха смерти не было, был только панический ужас от этого звука.
Затем жуткий визг прекратился.
Как
Сердце лихорадочно билось, дыхание болезненно прерывалось. Она дышала часто, захлебываясь, и никак не могла вдохнуть достаточно глубоко, как будто что-то не пускало воздух в легкие. Отраженный свет фар, казалось, подчеркивал окружавший покой вне машины и бурю чувств в ней. Она слышала свое дыхание, хриплое, затрудненное, и все же какое-то теплое, человеческое — столь не похожее на сатанинский визг, который нагнал на нее такой страх.
Она съежилась, прижавшись к дверце машины, у нее не было ни сил, ни желания двигаться. Она видела, как что-то вроде бы двигалось в свете фар, но это казалось ей следствием головокружения.
Затем она увидела в заднем окошке машины лицо. Она снова почувствовала страх, но он был совершенно не похож на тот ужас, который она испытала. Это был просто страх, когда неожиданно кто-то незнакомый заглядывает в окно. Лицо исчезло. Она смутно разглядела шапку и шарф. Затем дверца распахнулась и какой-то мужчина спросил:
— С вами все в порядке?
Она могла только прерывисто дышать.
— Выглядите вы неплохо, — сказал он.
Она попыталась заговорить, но не смогла. Мужчина с трудом влез в машину и придвинулся к ней.
— Я видел, как вас повело, — заметил он. — Вы даже не представляете, какая вы везучая.
Она повторила:
— Везучая?
— Случись это на десять ярдов дальше, и вы оказались бы в реке, — продолжал он.
Реке? Какой реке? Она и не знала, что рядом есть река.
— Старайтесь дышать поглубже, — говорил мужчина. Как будто она не дышала бы, если бы могла! — Вы ранены? Может, у вас перелом или…
Он замер в нерешительности, но потом уверенно положил руки ей на плечи и провел ими по ее рукам. Она ощутила некоторое давление, и ничего больше. Затем его руки скользнули между ее руками и телом с какой-то отрешенной фамильярностью и твердо, но осторожно нажали на ее ребра, бедра, ноги. После этого он отпустил ее.
— Было где-нибудь больно?
Она с трудом покачала головой.
— Знаете, что вам поможет? — заметил он. — Немножко подвигаться. Я подойду к другой дверце и выпущу вас через нее.
Он ободряюще улыбнулся, отодвинулся от нее и вылез из машины. У него была хорошая, белозубая улыбка. Когда дверца захлопнулась и она осталась одна в машине, на нее опять напал страх: вдруг снова из темноты ночи ударит этот звук. Но ничего rte произошло.
Человек появился у другой дверцы, и она выпрямилась, чтобы не выпасть наружу, когда дверца откроется. Теперь она дышала глубже и громче, воздух начал проходить в легкие. Дверца открылась, он поставил руку поперек проема, видимо опасаясь, что она выпадет. Не говоря ни слова, он взял ее за левую руку, и она выставила наружу ногу, пытаясь нащупать землю. Тогда он подхватил ее под локти, помог подняться с сиденья и поддерживал, пока она не встала устойчиво, не качаясь, на землю. После этого он отпустил ее, но остался рядом, явно на случай, если она потеряет равновесие. Единственный известный ей мужчина, который когда-либо проявлял такую заботу, был Эрик. Вспомнив о нем, она задержала дыхание. Этот человек ничем не походил на Эрика: он был высок и широк — массивен, — и лицо у него было мужественное, грубоватое, а у Эрика черты лица были тонкими, почти женоподобными.
— Давайте походим, — сказал он. — Ваши ботинки выглядят довольно прочными!
Он обнял ее за плечи и заставил сделать несколько шагов вперед, мимо груды земли и припорошенных снегом листьев, в которую она врезалась. Его машина остановилась сразу за ней, и свет фар делал таинственную темноту невинной и безвредной. Немного подальше был обрыв, отделенный от дороги хлипким на вид заборчиком. Если бы ее машина ударилась в него, она разнесла бы его в щепки и слетела вниз.
— Слышите реку? — спросил он.
Плеск и журчание были слышны очень отчетливо и недалеко.
— Да, — сказала она. Это было первое слово, которое она произнесла с момента ужаса.
— Если еще похолодает, — продолжал мужчина, — она замерзнет.
— На… наверное.
— Я думал, что снег переломит похолодание, но его выпало слишком мало, и он никак не повлиял.
— Не повлиял. Я… не могу передать, как я вам благодарна.
— Не меня благодарите, — возразил он, — благодарите судьбу. Я, уж точно, не прыгнул бы вслед за вами.
Он посмеивался над ней в несколько суховатой манере, и она почувствовала, что он старается мягко вывести ее из шока.
— Что случилось? — спросил он. — Что-то перебежало вам дорогу? Я слышал визг ваших тормозов.
Тот жуткий визг — «визг тормозов»?
— Нет, нет! Я ничего не видела.
— Хотя полагаю, что увидел бы ваши стоп-сигналы, если бы вы нажали на тормоз, — говорил он.
Они прогуливались, делая десять шагов в одну сторону, потом десять — в другую, и хотя холод щипал ей лицо и руки и начинал пробираться под одежду, она уже чувствовала себя гораздо лучше.
Их дыхание выходило облачками пара, легко таявшими в воздухе еще до того, как на смену им появлялись другие.
— А вы не совершили смертный грех?
— Что… Какой смертный грех?
— Заснуть за рулем.
— Господи! Конечно, нет.
— Я почти верю вам.
— Уверяю вас, я… я не спала.
— Ладно. Что же тогда случилось?
Как она могла просто сказать: «Я услышала звук»? Она быстро взглянула на него. Они как раз снова подошли к ее машине, и на этот раз он не пошел дальше. Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, и все равно ей нравилась его улыбка. Ему было лет сорок, может быть, под сорок. Поколебавшись довольно долго, она ответила: