Вопреки предсказанию
Шрифт:
— Ладно, — Василий уселся в кресло и вытянул ноги.
Алексей мельком осмотрел террасу и прошел в гостиную, которая одновременно служила и спальней. Он начал со старенького диванчика, на котором спала Улита. Алексей аккуратно свернул покрывало и поднял подушку. Внимательно прощупал ее, потряс одеяло. Потом снял простынь и поднял матрас. На деревянных досках лежал мобильный телефон. Алексей бережно взял его в руки и прошептал: «Спасибо тебе, Господи. Я знал, что ты направишь меня на верный путь». С телефоном в руках он вышел на
— Ты знал о том, что Улита пользуется мобильным телефоном?
Тот молча взирал на устаревший «Эриксон». Он никогда не слышал, чтобы она разговаривала или ей кто-то звонил. А судя по модели, телефон появился у нее очень давно. Василий покачал головой, слова застряли у него в горле. Сколько еще тайн хранила Улита?
— Он, конечно, давно разрядился, — заметил Алексей, открывая заднюю крышку. — Но сим-карта на месте. Пойдем. На карте могут остаться номера телефонов.
Ругая себя за недогадливость, Василий поплелся в дом за священником. Вместо того чтобы названивать следователю и искать Марену, надо было еще порыться в вещах Улиты.
Глава 54
Нина укачивала малыша на руках, когда на пороге комнаты появился Иван.
— Мы не закончили вчерашний разговор, — заметил он, даже не подумав поздороваться.
— Разговор может чуть-чуть подождать, пока малыш не заснет?
— Ни к чему приучать ребенка к рукам. Поплачет-поплачет и перестанет. — заметив беспокойство, которое немедленно отразилось на лице матери, не решавшейся ему возразить, он нехотя добавил: — Ладно, я пришлю Вилен. Идем.
Нина осторожно положила засыпающего ребенка в кроватку, молясь про себя, чтобы он не проснулся.
На этот раз Сатанов привел Нину в библиотеку. Огромные шкафы до потолка заставлены книгами. Из окна виднелась зеленая лужайка с кустами роз. В середине комнаты стол и два уютных кресла.
— Ты любишь читать? — спросил он, усаживаясь и делая знак Нине, чтобы она тоже села.
— Да, люблю. Но с тех пор, как я здесь, у меня в руках не было даже журнала. Я несколько раз просила принести мне книгу, но мне сказали, что у вас в обществе запрещено читать. Почему?
— Это мои правила. Купальцы читают только специальную литературу, отпечатанную в моей типографии. Но для тебя я, пожалуй, сделаю исключение.
— Спасибо за позволение, — с иронией заметила она, вспомнив долгие часы, когда ее держали запертой в комнате с голыми стенами, и она сходила с ума от страха и безделья. — Почему мне не давали читать тогда?
— Ты слишком любопытна, — дотянувшись с кресла, он провел рукой по ее волосам. Нина едва сдержалась, чтобы не отодвинуться. Сердце тревожно застучало. — Впрочем, любопытство свойственно женщинам. Хотя нет, ты не похожа на других. В тебе нет кокетства и в то же время от тебя невозможно отвести глаз. Я не спал ночью, думал о тебе. И знаешь, что мне хотелось?
Нина опустила глаза, не в силах видеть, отраженного в них откровенного желания.
— Мне бы хотелось, чтобы ты смотрела на меня, когда я разговариваю с тобой. В том, что я не спал — твоя вина. Я не хочу брать тебя силой. Ты должна попросить меня об этом.
— Я?! Попросить?! — Нина истерически засмеялась. — Неужели я еще должна просить?
Его лицо стало каменным, глаза опасно сверкнули, напомнив отточенную сталь. Он вскочил и быстро намотал ее волосы вокруг своей руки и потянул вверх. Она застонала от боли, вставая с кресла.
— Не смей смеяться надо мной! Никогда! Слышишь?! — его лицо нависало над ней, пугая своей жестокостью. — А теперь попроси меня отпустить тебя. — от боли на глазах Нины выступили слезы, но она молчала, не желая уступать. Его губы с силой прижались к ее губам. Острый запах его туалетной воды забивал ноздри, мешая дышать. Она плотно сжала губы и закрыла глаза. Неожиданно он отпустил ее.
— Ты обладаешь какой-то властью, с которой я не могу справиться, — озадаченно заметил он, садясь снова в кресло. — Я хочу знать, откуда у тебя эта власть над мужчинами?
Нина с ненавистью посмотрела на него.
— А откуда у тебя это необъяснимое желание мучить других людей? Ты что, испытываешь от этого удовольствие?
— Рассказывай! — он грохнул кулаком по столу, так что на столе подпрыгнул графин с водой. В комнате повис страх. «Он сумасшедший», — подумала она и хриплым от волнения голосом начала свой рассказ о старой колдунье.
— Это было в одной из моих прошлых жизней. Тогда меня звали Анной.
— Какие еще прошлые жизни? Ты издеваешься надо мной?
— Вовсе нет. Я видела все это в хрустальном шаре. У этого заклинания есть обратная сторона: мне не нужна власть над всеми мужчинами. Ведь если бы не этот обряд, вряд ли тебя бы заинтересовала обычная деревенская девушка.
— Не говори глупостей о прошлых жизнях. Я в это не верю. В тебе что-то такое есть, чего я не мог найти в других. — сейчас, когда он сбросил маску властности, его лицо стало мягким и нежным. — Тебе понравится мой мир. Мир, который я положу к твоим ногам. Тебе понравится власть. Власть, которой ты будешь окружена.
Нина хотела возразить, но он прижал палец к губам.
— Молчи. Не зли меня. Я знаю, что говорю. А сейчас иди. У меня много дел. С этого дня ты можешь выходить из своей комнаты и гулять по территории. Единственное, что тебе не разрешено — выходить за ограду. Но если ты попытаешься передать через моих людей какую-нибудь записку, больше никогда не увидишь сына.
Нина вышла из библиотеки. Ей казалось, что он высосал у нее всю энергию. Голова кружилась, пока она поднималась по лестнице к себе в комнату.