Вопреки
Шрифт:
Он немедленно позвонил и выяснил, что Игорь не в России. Но вернётся через две-три недели.
* * *
— Приветствую, Эраст Леонидович.
— Рассказывай всё, что накопал по охране Лазаревой.
— Всё не так просто, как казалось. Охраняли её действительно студенты университета. Но кто ими руководил, установить не удалось. Зато узнали, что у них были технические средства слежения за её местонахождением.
— За ней следили?
— Не похоже. Думаю, целью была охрана её от вашего сына. По
— Спецслужбы?
— Возможно. Но, скорее всего, студентов использовали втёмную.
— Но ведь кто-то из них был лидером… руководил… раздавал эти браслеты… — раздражённо спросил Ларский.
— Установить не удалось. А открыто их расспрашивать…
— Запрещаю… Как ты думаешь, её до сих пор охраняют?
— Да. Но не эти парни. Они все в Воронеже.
— Значит, просто так к ней не подобраться…
— Сначала надо найти, Эраст Леонидович.
— Это для тебя не проблема. Найдёшь. Вот только потом действовать надо очень аккуратно. Поиск начнёшь месяца через два. Пусть устроится на работу и успокоится. А там — по обстоятельствам — разработаем план, как её достать…
— Конечная цель?
— Ещё не решил. Возможно, придётся убирать девку. Потом обсудим.
— Вашу службу безопасности будем подключать?
— Уже подключил, но активничать ей не дам. Ты будешь работать автономно и в её тени. На сегодня всё.
Глава 17
«– Ей угрожает опасность»
Упершись локтями в ноги и хмуро уставившись в пол, Стас сидел на кровати в своём коттедже. Он размышлял о постоянно повторяющемся сне, виденном ранее. О том его моменте, когда при налёте «мессеров» он прикрыл собой Катю. Но в этот раз он не успевал, и сон, постепенно замедляясь, заканчивался на том, что приличных размеров осколок зависал у её живота. И как врач он уже знал, какими будут последствия.
Почему этот сон стал повторяться с такой настойчивостью? И всё чаще и чаще… И ответ приходил только один: его Катя в этой жизни в опасности. А если Настя — это Катя, то в опасности она.
Тревога скребла душу и не оставляла его ни на минуту.
Стас тяжело встал и, чуть хромая, подошёл к окну. Он ждал приезда Игоря с минуты на минуту. Посмотрел на ворота с калиткой, а сознание лишь на секунду сконцентрировалось на них и утонуло в воспоминаниях о Насте.
Да. Он действительно первый раз увидел её в приёмной комиссии. Она сидела, выпрямившись, лишь немного склонив голову к столу. Её губы слегка шевелились, сопровождая мысленную читку строк в заявлении.
Тогда он ещё не знал, какого цвета её глаза, но причёска уже подкупила строгостью, взрослостью: гладко зачёсанные светлые волосы, собранные сзади в пучок. И, судя по его размеру, они должны быть длинными. Очень длинными. Как и у его любимой сероглазой девушки в тех снах, которые снились ему с юности. Любви которой почти не пришлось добиваться, но пришлось продираться сквозь родительские запреты.
В той жизни они познакомились ещё детьми. Стеснялись своей дружбы перед сверстниками. Она была младше на четыре года. Бедные её косички… сколько же раз он дёргал их. Не мог пройти мимо… Но когда они встречались наедине, общение было совсем другим. Она задавала миллион вопросов, а он миллион раз отвечал. А когда у них появились кулоны, долго не мог прийти в себя. Совершенно одинаковые. С одинаковой щербинкой на обоих. Из ещё более ранней жизни… И Катенька начала видеть такие же сны.
Но судьба была жестока к ним. Он умирал в одном из снов…
И в этой жизни всё стало повторяться: сны, кулон с щербинкой. Что это? Совпадение? Или игра самого мироздания?
Тогда, в приёмной комиссии, он забыл о собственном заявлении и смотрел на девушку, боясь, что так и не увидит цвета её глаз. И вдруг, будто почувствовав на себе пристальный взгляд, она подняла голову, и его обдало и жаром, и холодом одновременно. Жаром сердце, а кожу опалил холодом взгляд серых глаз. Огромной, выразительной серой радужкой с серебристостью у зрачка. Она не была сестричкой из медсанбата, но глаза оказались теми же. Точь-в-точь.
Он дождался, когда её заявление примут, а потом узнал, на какой факультет оно подано. И кто она. Перелопатив интернет, нашёл свою сероглазку. Она оказалась дочерью средней руки бизнесмена. И он с нетерпением стал ждать, когда начнутся занятия в университете, чтобы начать подкат. Вывернется наизнанку, но эта Снежная королева будет его. Почему-то не было сомнений, что именно ей он обещал во сне добиться её любви.
Но всё было напрасно. Даже если она и смотрела на него, то не замечала, словно перед ней пустое место. Потом появились сомнения. Ни один из намёков не прошёл. Она ни на что не реагировала. В её сознании не отпечатались ни фразы из этих снов, ни его синие глаза, ни характерная улыбка. И на кулон никакой реакции. Вместо этого она со временем научилась окатывать его презрением. Демонстративно и при всех.
И это разозлило.
До него дошло: её не прогнуть и не влюбить в себя. Но он мог сделать так, чтобы все считали эту гордячку его временной игрушкой. Он уже не жаждал её. Нужна была только имитация близких отношений. Просто надо заставить её провести с ним ночь наедине. И пусть попробует кому-нибудь доказать, что не сломалась, что не сама запрыгнула к нему в постель. А потом останется выкинуть её из головы к чёртовой матери.
Мальчишество? Может быть. Но отыграться он должен был.
И только на той вечеринке, организованной ради задуманного мщения, её взгляд прикипел к кулону. А его — к её взгляду. И именно тогда состоялся их первый разговор на уровне телепатии. Реальный, но никому, кроме них, недоступный.
И этот мысленный разговор смешал карты. Он был готов вновь поверить в реальность снов. И в реальность цепочки жизней, где они раз за разом встречаются. И раз за разом разгорается безумно страстная любовь, выжигающая душу и лечащая её, убивающая и воскрешающая разум. И он решил заняться девчонкой всерьёз.