Вопрос и ответ
Шрифт:
Мы оказались на небольшой расчищенной полянке, посреди которой сломанный стол и два стула.
На них сидим мы с Виолой.
— К примеру, я знаю, что ты не убивал Аарона, Тодд, что ты так и не сделал последнего и самого главного шага к тому, чтобы стать взрослым мужчиной. Нож воткнула Виола.
Она берет меня за руку и крепко стискивает, как бы говоря: ну и плевать, что он знает, какая разница.
— Еще я знаю, что Виола рассказала тебе про океан, на берегу которого якобы скрывался «Ответ».
Мой Шум взбухает стыдом и негодованием. Виола еще крепче стискивает мою руку.
— Я знаю, что вы отправили мальчишку по имени Ли навстречу «Ответу». — Он опирается на сломанный стол. — И разумеется, я знаю точное время и место атаки.
— Чудовище! — кричу я.
— Нет, — возражает мэр, — всего лишь прирожденный лидер. Которому открыты все твои мысли до единой — о себе, о Виоле, обо мне, об этом городе, о твоих якобы секретах… Я могу прочесть все,Тодд. Вот сейчас ты меня не слушаешь. — Он до сих пор держит винтовку наготове и пытливо глядит на нас. — Я знал все об «Ответе» уже сегодня утром, когда ты и рта не успел раскрыть.
Я подпрыгиваю на месте:
— Что?!
— Я приказал собирать армию еще до того, как начал задавать Вопросы Виоле.
Я поднимаюсь:
— Вы пытали ее просто так?!
— Сядь, — говорит мэр, и крошечной вспышки его Шума достаточно, чтобы у меня подогнулись колени. — Не просто так, Тодд. Пора бы тебе уже понять, что я ничего не делаю просто так.
Он выпрямляется, снова показывая, что любит ходить и говорить одновременно.
— Я вижу тебя насквозь, Тодд. С нашей первой настоящей встречи в этом самом зале и до сей минуты. Я знал все. Всегда… — Он смотрит на Виолу. — В отличие от твоей драгоценной подруги, которую раскусить было не так просто.
Виола хмурится. Будь у нее Шум, уверен, она бы мысленно влепила ему пощечину.
И тут мне приходит мысль…
— И не пытайся, — перебивает меня мэр. — Ты еще не настолько силен. Даже капитан Хаммар пока этого не освоил. Ты только навредишь себе и ничего не добьешься. — Он снова внимательно смотрит на меня. — Но ты мог бы научиться, Тодд. Ты далеко пойдешь, дальше, чем эти прентисстаунские болваны, вместе взятые. У бедного мистера Коллинза мозгов не больше, чем у лакея, а капитан Хаммар — обыкновенный садист. Но ты, Тодд, ты… — Его глаза вспыхивают. — Ты бы мог вести за собой армии.
— Да не хочу я вести армии! — говорю я.
Мэр улыбается:
— Возможно, у тебя не будет выбора.
— Выбор есть всегда, — неожиданно вставляет Виола.
— О, люди вроде тебя всегда так говорят! Это делает их лучше в собственных глазах. — Мэр подходит ближе и заглядывает мне в глаза: — Но я следил за тобой, Тодд. Ты мальчик, который не умеет убивать. Мальчик, который рисковал собственной жизнью ради возлюбленной Виолы. Мальчик, который из-за мучившего его чувства вины попытался заглушить все свои чувства, но при этом продолжал испытывать боль каждой заклейменной им женщины… — Он наклоняется ко мне вплотную. — Мальчик, который не захотел расстаться с собственной душой.
Я чувствую его. Он залез в мой Шум чуть ли не с ногами, роется там, переворачивает все вверх дном.
— Я делал много плохого, — говорю я против собственной воли.
— Но ты страдализ-за этого, Тодд. — Голос у него теперь тихий, почти ласковый. — Ты — свой самый заклятый враг, и казнишь себя так жестоко, как я не могу и мечтать. Мужчины, которые пытаются управлять Шумом, отчасти убивают в себе чувства, но ты не можешь этого сделать, хотя и очень хочешь. Сильнее чем кто-либо на этой планете, Тодд, ты чувствуешь.
— Заткнитесь! — говорю я и пытаюсь отвернуться, но не могу.
— Это твое преимущество, Тодд Хьюитт. В мире всеобщего онемения и переизбытка информации способность чувствовать — очень редкий дар.
Я закрываю уши руками, но его слова все равно звенят прямо у меня в голове.
— Ты — мальчик, который не сдался, не захотел пасть. Душа твоя чиста, хотя руки испачканы кровью. Ты до сих порназываешь меня мэромв своем Шуме.
— Моя душа не чиста! — ору я, все еще зажимая уши руками.
— Мы могли бы править этим миром вместе. Ты станешь моим первым помощником и заместителем, а когда научишься полностью управлять Шумом, как знать, возможно, ты даже сможешь превзойти меня.
И тут все мое тело сотрясают оглушительные слова:
Я — круг, круг — это я.
— Хватит! — доносится откудато издалека крик Виолы.
Мэр кладет руку мне на плечо.
— Ты мог бы стать моим сыном, Тодд Хьюитт, — говорит он. — Моим единственным и настоящим наследником. Я всегда мечтал о таком, но…
— Па? — Мы все слышим этот вопрос, который прорезает воздух, точно пуля — туман.
Шум в моей голове утихает, мэр делает шаг назад, и я наконец могу перевести дух.
За нами стоит Дейви с винтовкой в руке. Он подвел Урагана прямо к ступеням, спешился и смотрит на нас.
— Что стряслось? Почему эти солдаты лежат на земле?
— Ты что тут делаешь?! — вопрошает его отец. — Вы уже разбили «Ответ»?
— Нет, па. — Дейви пробирается к нам через обломки. — Они нас обманули. — Он встает рядом с моим стулом. — Привет, Тодд, — говорит он, кивая, а потом украдкой бросает взгляд на Виолу.
— Что значит «обманули»? — спрашивает мэр, но вид у него уже не на шутку раздосадованный.
— На юге их нет, — объсняет Дейви. — Мы долго шли по лесу, но там никого, ни единой души.
Виола радостно охает, не в силах сдержаться.
Мэр резко поворачивается к ней, в глазах ярость, на лице — работа мысли.
Он наводит на нее винтовку:
— Ты что-то хотела нам рассказать, Виола?
40
НИЧТО НЕ МЕНЯЕТСЯ, МЕНЯЕТСЯ ВСЕ