Вопросы теории гибридной войны
Шрифт:
В 2021 г. в НАТО проведено более 20 учений, в том числе ежегодные крупномасштабные совместные многонациональные учения армии США в Европе и Африке Defender Europe 2021, направленные на повышение стратегической, оперативной готовности и совместимости между войсками США, их союзниками и партнерами по НАТО. Маневры и учебные мероприятия, проводившиеся с учетом подготовительного периода с марта по июнь прошли на более широкой территории, чем планировалось в 2020 г., в них приняли участие более 28 тыс. военнослужащих из 26 стран, действовавших почти одновременно на 30 полигонах в десятке стран.
Катализатором
География Large Scale Exercise 2021: Атлантика, Тихий океан, Южно-Китайское, Восточно-Китайское, Черное и Средиземное моря. В ходе учения отрабатывалось взаимодействие между корабельными соединениями, координация действий надводных, подводных и воздушных сил флота, проверялась надежность каналов обмена информацией. Также отрабатывались распределенные морские операции, развертывание передовых баз, действия вблизи побережья условного противника. Характерно, что для участия в учениях не были приглашены союзники и партнеры США — американцы решили продемонстрировать миру способность самостоятельно решать глобальные задачи.
Примером опасных манипуляций с локальной критичностью может служить также провокация британского эсминца Defender в территориальных водах России вблизи крымских берегов в июне 2021 г., попытки нарушения кораблями ВМС США морских границ России на Дальнем Востоке, создающие условия для перерастания локального конфликта в крупномасштабное военное столкновение.
Подобные провокации, которые постоянно устраивают США и их союзники у границ России, одной из целей имеют сместить психологическое бремя конфликта — опасение перед возмездием — с провокатора-агрессора и переложить ответственность на объект агрессии за реальную опасность эскалации военного конфликта.
Такая дилемма, свойственная англосаксонской дипломатии «двойных стандартов», создает ситуацию, когда оба варианта нежелательны («оба хуже»), и идет выбор по принципу «меньшего зла». Это ставит обороняющегося в положение, когда он может недостаточно отреагировать на неоднозначные провокации и тем самым рискует потерять контроль над стратегически важными пространствами по умолчанию. Или среагировать чрезмерно и вследствие этого рискует войной.
Выход из создавшейся таким образом непростой стратегической ситуации потребовал немалого дипломатического мастерства, которое в полной мере было продемонстрировано Кремлем, сумевшим оперативно оценивает критичность сложившейся обстановки и принимает правильные решения.
Говоря о вторжении британского эсминца в территориальные воды РФ у побережья Крыма, Владимир Путин указал на то, что Россия намерена в полной мере пользоваться инструментами стратегического ядерного сдерживания и не станет опасаться локальных военных конфликтов. «Даже если бы мы потопили этот
А это означает, что в следующий раз в ответ на подобные провокации могут последовать не предупредительные выстрелы и даже не бомбометание по курсу, а удар по кораблю-нарушителю. И что последствий этого показательного удара Москва не боится.
На фоне роста военной активности Запада можно утверждать, что концепция СЗ в том или ином ее виде используется Вашингтоном для оказания глобального дестабилизирующего воздействия на ключевые страны и регионы, в первую очередь — на Россию и Китай, обострения всех видов критичности, проведения энергичной дезинформационной кампании по сплочению союзников и партнеров под предлогом эффективного реагирования на надуманные угрозы СЗ.
Стратегия СЗ как инструмента управляемой критичности эффективна вследствие комплексного использования двух взаимосвязанных измерений — пространства и времени.
Пространство СЗ следует разделить на физическое и политическое. Физическое пространство характеризуется границами и размерами СЗ, количественными характеристиками объектов. К политическому пространству относятся особенности взаимодействия объектов друг с другом и длительность (время) существования.
Именно в пределах стратегического политического пространства СЗ международная система, балансируя между состояниями войны и мира, переформатируется под правила нового миропорядка. Политическое пространство имеет свойство относительности — оно расширяется или сужается в зависимости от активности субъекта политики. Соответственно изменяется и уровень критичности и способности влиять на военно-политическую обстановку, что связано со свойством многомерности СЗ — оно включает в себя множество возможностей, направлений политического действия по управлению критичностью.
Свойства пространства и времени порождены обособленностью объектов СЗ, их отделенностью друг от друга, возможностью самостоятельного существования, а также способностью проецировать критичность в другие локальные и региональные районы ТДГВ.
Сказанное обусловливает специфические требования к операциям в СЗ при управлении критичностью. Это, прежде всего, тщательная синхронизация различных способов военного и невоенного насилия, применение которых осуществляется постепенно, скрытно и неожиданно для противника.
В числе таких способов:
• наращивание силового давления на внешних границах СЗ, организация военных учений, ведение всех видов разведки, включая агентурную;
• заблаговременное создание ресурсной базы, включая отработку внешних и внутренних каналов скрытого финансирования подрывных элементов в СЗ (иррегулярных военных формирований, националистических и сепаратистских структур, пятой колонны и некоторых других), закладка в тайники оружия, средств связи, оргтехники, информационной литературы;