Вопросы юридического образования. Том 1
Шрифт:
Вузы, которые готовят юристов, в принципе не вызывали бы никакой критики, будь уверенность, что они когда-нибудь и куда-нибудь «пристроят» своих выпускников, и если эти вузы отвечали бы своему назначению – располагали необходимым кадровым составом, помещениями, библиотеками и так далее. Поскольку же у большинства «новоиспеченных» вузов всего этого нет, то возникает первый вопрос: какое они имеют право на существование? Но дело даже не только в этом.
Зачастую у нас бытует неправильное представление о том, что такое вуз. Некоторые считают, что достаточно пригласить академиков, прочитать курсы по нашим 55 юридическим предметам (кстати говоря, раньше их было всего 13) и все – выпускник, так сказать, состоялся. На самом деле вуз – это совсем другое. Это не просто лекторий. Это своя атмосфера, это определенный дух, содружество преподавателей и студентов, что приносит те
В Москве существуют около 90 юридических вузов и факультетов, которые могут обслужить преподователи всего нескольких учебных заведений: МГУ, РУДН, МГЮА, ГП РАН, ИСЗиП. И это все, т. к. других квалифицированных кадров нет. Поделите этих людей на 90 вузов, и вы поймете, кто там преподает.
Есть проблемы и более узкого характера. Юридические вузы, которые существуют уже много лет, испытывают целый ряд собственных трудностей. Первая трудность – то, что мы имеем дело со слабо подготовленными абитуриентами. Все вузы страны обвиняются в том, что они занимаются репетиторством, создают курсы по подготовке к поступлению. На самом деле, редкий выпускник школы, который не готовится дополнительно, может поступить в юридический вуз обычным путем. Поэтому если мы хотим что-то изменить в лучшую сторону, нужно менять положение в школе, которая, к сожалению, деградирует с каждым годом.
Еще один вопрос, связанный опять же с абитуриентами. Стало модой устанавливать льготы для разных категорий граждан. На Сахалине наводнение или в Краснодаре что-то случилось – давайте создадим возможность поступить в вуз, ты сирота – то же самое. Начнем с того, что это противоречит Конституции. Люди, которые так решают вопросы в правительстве, не учитывают одной вещи. Дело в том, что при советской власти не было статьи, где было бы сказано, что в вуз на бюджетной основе можно поступить только в результате конкурса. Тогда этого не было, а сейчас это закреплено в Конституции. В те времена Совет Министров мог принять положение о порядке приема и там записать многое: льготы военнослужащим, еще кому-то, и это не противоречило ничему, кроме здравого смысла. Нынешняя же Конституция это запрещает. Так что может существовать только одна льгота – необходимый образовательный уровень.
Другая трудность нашей работы состоит в том, что мы постепенно утрачиваем преподавательский корпус. Это связано со многими обстоятельствами, но первое из них – это, конечно, низкая оплата труда и полное отсутствие престижности преподавательской профессии. Когда-то М. В. Ломоносов просил Екатерину II дать профессору оклад, равный окладу капитана русской армии. Сегодня профессор получает в два раза меньше, чем лейтенант российской армии. Скажите, пожалуйста, где мы возьмем преподавателей, если сегодня уборщица в вузе в материальном отношении чувствует себя гораздо лучше, чем профессор?
Этот процесс кажется незаметным, но лучшие кадры постепенно уходят, а замены им мы практически не даем. Почему? Во-первых, потому что это, как я уже сказал, не престижно. Во-вторых, потому что нас захлестнули разного рода негативные явления. Например, кандидатские диссертации кто-то пишет за кандидатов, докторские кто-то пишет за докторов. И все это нередко продается и покупается. Бороться с подобными вещами практически не то, что невозможно, но, по крайней мере, не принято.
Я с уважением отношусь к губернаторам, но скоро, по-моему, ни одного губернатора не останется без ученой степени. Почти все они доктора – доктора юридических, экономических и иных наук. У меня возникает вопрос: как человек, который занят серьезным делом, может написать сначала кандидатскую, а спустя шесть месяцев – докторскую диссертацию? Это не шутка, это трагедия, потому что сейчас очень многие идут по такому пути.
Еще одна проблема – учебники. У нас в стране существует свобода слова, печати, митингов, демонстраций и прочего. Вследствие этого есть возможность выступить и высказаться практически по любому вопросу, и люди начали писать: и те, кто умеет, и те, кто не очень умеет, а потому учебников сейчас стало больше, чем преподавателей по предмету.
В МГЮА дело с учебниками обстоит следующим образом. Не можешь писать – мы не заставляем, посвяти себя полностью преподаванию, а если можешь – пиши. Сегодня – я не знаю, с чем это связано – каждая кафедра, каждый институт считают своим долгом иметь свой учебник. Причем качество этих учебников не то, что вызывает сомнения, но часто – возмущение. Я уже не говорю о том, что авторы таких
Я думаю, что человек имеет право писать что угодно, но мы не имеем права разрешать ему пускать подобную книгу в массовый оборот, называя ее учебником. Пожалуйста, творите, что хотите, но на право издания учебной литературы должен быть конкурс. А в зависимости от результатов конкурса министерство рекомендовало бы тот или иной учебник.
Много и других проблем. Скажем, проблема, связанная с возросшим потоком информации. Конечно, в каждом уважающем себя юридическом вузе есть компьютерные классы и соответствующие кафедры: студент обязан уметь пользоваться компьютером. Однако уметь пользоваться компьютером далеко не достаточно. У нас не хватает юристов, которые могут разрабатывать компьютерные программы, и это обстоятельство практически уже завтра поставит нас в совершенно недопустимое, с точки зрения практики, положение.
Еще одна проблема. Мы традиционно, со времен Российской империи, имеем несколько видов практики: ознакомительная, производственная и преддипломная. Я не думаю, что эта важнейшая образовательная форма используется эффективно. Полагаю, что здесь (если говорить о наших резервах совершенствования учебного процесса) большой ресурс.
Хотел бы заострить внимание еще на двух вопросах: введение единого государственного экзамена и так называемый «Болонский процесс».
Что касается единого государственного экзамена, то лично я не против этой идеи, хотя не знаю, откуда она взялась. Считаю, что полезность этого нововведения стоит сначала проверить в школе. Не секрет, что там бывает круговая порука, и учителя школьникам и друг другу «помогают». Тогда почему бы не назначить независимую экспертизу и проверить, какие знания на самом деле школьники получают. Но оставьте в покое вузы! Не знаю, как в другие, но в юридические вузы поступление только по анкете – явное недоразумение. Я уже не говорю о том, что, скажем, качество анкеты из Якутска будет заведомо отличаться от качества анкеты из любого района Москвы или других крупных городов. Думаю, что к этой проблеме, по крайней мере, некоторым вузам нужно вернуться. Сейчас, насколько я понимаю, МГУ, МГЮА, Медицинская академия продолжают «держать оборону» и предлагают продолжить эксперимент. Если единый государственный экзамен – это эксперимент, то почему бы не сделать экспериментом отсутствие единого государственного экзамена и посмотреть, что лучше.
Теперь что касается «Болонского процесса». Считаю, что мы, конечно, должны быть его участниками. Следует знать и изучать европейское право, что, собственно, у нас в МГЮА и делается. Мы должны наших студентов готовить таким образом, чтобы где бы они ни появились, в Москве или Нью-Йорке, чувствовали себя уверенно. Тем более, что наши студенты для этого имеют все основания, поскольку подготовка юриста широкого профиля дает возможность быть на высоте в любой ситуации. Тем более, в условиях нашей кадровой неразберихи, постоянных изменений в законодательстве, в которых сегодня нормальному человеку невозможно разобраться. Требуются юристы, которые могли бы легко ориентироваться в любых нюансах, чего, кстати говоря, многие зарубежные вузы обеспечить не могут. Точнее говоря, не то, что не могут, просто у них иная система.
С другой стороны, нужно ли нам из солидарности с Европой отказаться от нашей системы и традиций? Думаю, что нет. Возьмем переход на бакалавриат. Я как-то спросил у химика: «Что вы будете делать с бакалавром-химиком?» Он ответил: «Возьму на работу лаборантом, выше мы просто не можем его поставить». Боюсь, что с юристами-бакалаврами будет аналогичная ситуация.
Давайте взглянем шире. Нам нужны юристы со знанием иностранных языков, юристы должны знать и это, и то. Но как, например, за четыре года можно изучить иностранные языки после школы, которая чаще всего ничего или почти ничего не дает?! В МГЮА введено пятилетнее изучение иностранных языков, на некоторых направлениях изучаются два иностранных языка. Времени на все это нам, естественно, не хватает. Мы хотели просить министерство, чтобы нам еще полгода прибавили только ради изучения иностранных языков, но сейчас это желание становится бессмысленным, так как четырехлетнее обучение (на бакалавра) – это совершенно иной уровень требований.