Вор должен сидеть
Шрифт:
– Ты мне сейчас другой рапорт напишешь! На каком основании устроил сегодня погром возле метро! Ты, вообще, соображаешь, что творишь?!
– Соображаю. Разогнал лохотронщиков. А что, стоять и смотреть, как они людей дурачат?
– С чего ты взял, что они кого-то дурачат? Лотерея разрешена исполкомом. Тебе же показали бумагу!
– Любую бумагу подделать можно, – спокойно ответил Денис, – в том числе, и вашу подпись. К тому ж, это была всего лишь ксерокопия.
– Если сомневался, надо позвонить и доложить мне, а не заниматься беспределом!.. Лохотронщики, кстати, не твоего ума дело! На это есть мошеннический отдел!
– Ладно, когда кто-нибудь будет выламывать у вашего «Ленд крузера» магнитолу или зеркала, я
Пока Егоров подыскивал контраргумент, Денис развернулся и вышел из его кабинета. В коридоре возле доски Почета участковый Семага с плохо скрываемой гордостью любовался собственной бравой фотографией.
– Хорошо висишь, – улыбнулся Неволин, – чего тебя к нам принесло?
– Почту привез, – участковый приподнял пузатый портфель, – а за хорошие показатели повисеть не грешно. С показателями не поспоришь.
Кто-то рассказывал, каким образом Семага добивается высоких результатов в труде и обороне. Особенно во время рейдов и операций. Выходит вечерком на улицу в сопровождении двух местных алкашей, бросает на землю приманку – кошелек, в котором среди мелочи затерялся патрончик от пистолета, либо косячок травки, садится со своими спутниками на ближайшую лавочку и наслаждается вечерним пейзажем. Наслаждается до тех пор, пока кто-нибудь не обратит внимание на брошенный лопатник. А обращает, как правило, первый идущий по улице, если он не слепой. Едва приманка оказывается у любопытного прохожего, Семага срывается с лавки и вежливо интересуется, а что это у товарища в руках? Товарищ, охваченный низменной жадностью, страстно клянется, что нечаянно обронил собственный кошелек. «Значит, ваш?» «Мой! На Новый год жена подарила». «Подтверждаете»? «Подтверждаю»! «Отлично»! В присутствии верных пьяниц-понятых кошелек изымается, а нашедший его зарабатывает статью за хранение боеприпасов или наркотиков. В тюрьму бедолагу, конечно, никто за это не посадит, ограничатся более мягкими мерами, но полноценная «палка» о раскрытом преступлении в зачет Семаге идет. Называл он придуманное им мероприятие «ловлей на живца». В хороший день удавалось зацепить на крючок пять-шесть рыбок. Участковый ни с кем не делился своим «ноу-хау», чтобы не прознало начальство, а конкуренты не воспользовались бесплатной идеей.
– Ну, виси дальше, – Денис несильно хлопнул участкового по плечу, сделал пару шагов, но притормозил, будто что-то вспомнив.
– Да… Спросить хотел. «Опель» возле вашего отдела стоит. Черный седан. Чей аппарат?
– Кривцова. Козла, который вместо тебя пришел, – скривился Семага.
– Почему, козла?
– Потому что козел! Я тут говорю ему, дай стоху до получки, а он – нету, нету. Как же, нету… Сказал бы прямо, бабок жалко. Я чего, не вернул бы? Ты ж знаешь, я всегда возвращаю.
– Знаю, – кивнул Денис, – ладно, пока. Я может, заверну на днях.
Посидим, пивка попьем. Не против?
– Заскакивай, конечно. Я сейчас на опорном [7] один торчу, никто не помешает.
Денис отправился к себе. Кому принадлежит «Опель» он прекрасно знал. Теперь знал и то, как Семага относится к Кривцову. С любовью. А стало быть, не откажется поделиться за бутылочкой пива «Невское» полезной информацией. Вполне возможно, не откажется подсобрать еще чего-нибудь любопытное для управления собственной безопасности.
7
Опорный – опорный пункт охраны общественного порядка
Причина вызова к Егорову не вызывала у Неволина никаких сомнений.
Марчелло томился в изоляторе, зама подобный факт совсем не вдохновлял. Лохотронщики волновали меньше, но терять лишнюю трудовую копейку тоже не хотелось. Зря, что ли, индульгенция-лицензия
Денис не ошибся. Ответный удар не заставил себя ждать. Через неделю на торговый комплекс господина Котова совершила набег массированная проверка санитарной милиции и ОБЭП, горя желанием выявить нарушения правил торговли и факты антисанитарии. Защита прав потребителей – святое дело. Для этого не жалко ни сил, ни средств, ни нервов. Леонид Борисович покинул свою роскошную палату и занял оборону на рабочем месте прямо с перевязанной головой, словно революционный рабочий на баррикаде. Впрочем, строго засекреченное мероприятие не застало его врасплох. Неволин держал руку на пульсе и про операцию знал еще за два дня до ее начала. Котов встретил проверяющих накрытым столом и продуктовыми наборами к Новому году, до которого, правда, оставалось два с половиной месяца. Наборы были усилены качественным пятизвездочным коньяком подпольного разлива. Сотрудники попробовали наборы на зуб и убедились, что никаких нарушений в комплексе нет. Продукты свежие и качественные. Торгуйте спокойно. Егоров истерично брызгал слюной, разбирая полеты, но выявленных безобразий от этого не прибавилось. Служба службой, а коньячок врозь…
Спустя еще десять дней Неволина неожиданно вызвали в прокуратуру. Причем не в свою, районную, а городскую. Вежливый женский голос попросил срочно подъехать, чтобы разобраться с поступившей на Дениса жалобой. С содержанием жалобы голос не ознакомил, мол, не телефонный разговор. Вызов настораживал. Почему бы не сказать, в чем проблема? Или хотя бы намекнуть? Ангельский тон голоса тоже внушал опасения.
И еще текущий момент: генерал побратался с городским прокурором и попросил того, не стесняясь, возбуждать уголовные дела на нерадивых милиционеров. Чем больше, тем лучше. Прокурор поддержал инициативу. Страда началась.
Денис напряг память, прикидывая, кто мог жаловаться и на что. Обычно обиженные органами граждане предупреждали о своих намерениях. Но за последние полгода таковых не было. Бандюги, с которыми обошлись недостаточно вежливо? Но они понятия блюдут, в прокуратуре пороги не обивают. Впрочем, зачем сейчас гадать, скоро узнаю.
В три часа по Кремлю он постучался в двери отдела по надзору за милицией.
Следователь, дама средних лет, выглядела миловидно и, главное, вполне миролюбиво. Поблагодарила за приход, пригласила присесть. Правда, в больших, подведенных фиолетовым карандашом глазах следователя улавливалась холодная твердость. Денис видел женщину впервые и не обольщался по поводу ее вежливости и милой улыбки. Здесь работали далеко не дурочки-пустышки в ажурных колготках.
– Денис Сергеевич, – она извлекла из сейфа небольшую папку, – в июне прошлого года вы рассматривали один материал…
В феврале прошлого года Денис еще работал на земле, в отделе. Стало быть, жалоба старая.
– Что за материал?
– Вот этот, – дама положила перед Денисом пачку прошитых ниткой листов, – по факту получения телесных повреждений Рогозиным. Николаем Леонтьевичем. Помните?
Денис пролистал материал… Черт… Он, конечно же, помнил. Как и все свои «скользкие» материалы. И хотя Неволин не считал себя слабонервным, неприятный холодок защекотал спину.