Вор и Книга Демона
Шрифт:
Вообще-то подстерегать пьяных на улице было не в его стиле, но Альталу требовались деньги на дорогу. Эти двое просто оказались первыми попавшимися, а сам процесс был довольно привычен, так что риска практически никакого. Альтал решил, что лучше не рисковать, пока он не побеседует со своей фортуной.
Направляясь к главным городским воротам, он взвешивал в руке только что украденные кошельки. Они казались довольно тяжелыми, и это убедило его пойти на такой шаг, который в нормальном состоянии даже не пришел бы ему в голову. Он вышел из Деики и ковылял по дороге, пока не стемнело, а затем остановился у зажиточной на
Он оседлал свою новую лошадь и, не оглядываясь, поскакал на запад. Чем скорее Экуэро и Деиканская Империя останутся позади, тем лучше. По дороге он рассеянно размышлял о том, может ли географическое положение влиять на удачливость человека. Быть может, его везение в каких-то местах просто не действует? Эта мысль очень его беспокоила, и по дороге на запад Альтал предавался грустным размышлениям.
Два дня спустя он добрался до города Кантона в Треборее и, прежде чем войти, остановился перед воротами, дабы удостовериться в том, что легендарная — и, очевидно, нескончаемая — война между Кантоном и Остосом не возобновилась с новой силой. Поскольку никаких осадных приспособлений там не было видно, он поскакал дальше.
Форум в Кантоне был очень похож на тот, который он видел в Деике, но богатые люди, пришедшие туда послушать речи, похоже, не были отягощены идеей собственного превосходства подобно аристократии Экуэро, поэтому их присутствие само по себе не вызвало раздражения у Альтала. Он даже разок зашел на форум, чтобы послушать, о чем говорят. Однако речи в большинстве представляли собой обвинения в адрес города-государства Остоса в южной Треборее или жалобы на недавнее повышение налогов, так что ничего особо интересного в них не было.
Затем он отправился в один из соседних районов поскромнее на поиски таверны и, найдя какое-то захудалое заведеньице, вошел туда только после того, как убедился, что его удача снова на подъеме. Двое из посетителей как раз были увлечены жарким спором о том, кто самый богатый человек в Кантоне.
— Омизо гораздо богаче Уэйкора, — громко утверждал один из них. — У него столько денег, что он сам не может их сосчитать.
— Конечно, не может, дурачина! Омизо умеет считать только до десяти, пока не снимет башмаки. Все свои деньги он получил в наследство от дяди, а своими руками не заработал ни пенни. Уэйкор же поднялся с самых низов и знает, как зарабатывать деньги, а не получать их на блюдечке. У Омизо деньги вылетают так быстро, как быстро он может их потратить; а у Уэйкора денег все время прибавляется. Через десять лет Уэйкор сможет купить Омизо с потрохами — только не знаю, кому он тогда будет нужен.
Альтал повернулся и вышел из таверны, даже не заказав себе выпить. Он получил как раз ту информацию, которую хотел услышать; его удача явно вновь улыбалась ему. Может быть, география все-таки повлияла на решения, принимаемые фортуной.
Следующие пару дней в Кантоне он все выведывал и выспрашивал об Уэйкоре и Омизо, и в конце концов поставил Омизо во главу своего списка, в основном потому, что Уэйкор слыл человеком весьма способным защитить свои деньги, нажитые нелегким трудом. Альтал ни за что не хотел больше встречаться с огромными голодными псами во время своей работы.
Уловка с «ошибкой адресом» дала ему возможность осмотреть замок на входной двери у Омизо, а несколько вечеров слежки за намеченной жертвой открыли ему, что Омизо почти никогда не возвращается домой засветло и что к тому времени он успевает так надраться, что, наверняка, не заметил бы даже пожара в собственном доме. Разумеется, его слуги хорошо знали привычки хозяина, поэтому тоже проводили ночи, гуляя где-то в городе. К закату дом Омизо почти всегда оставался пустым.
И вот как-то теплым летним вечерком незадолго до полуночи Альтал спокойно проник в дом и начал поиски.
Почти сразу же он заметил нечто, показавшееся ему совершенно неправдоподобным. Снаружи дом Омизо выглядел довольно шикарно, но внутри был обставлен обшарпанными, ветхими столами и стульями, которых устыдился бы и бедняк. Занавески были рваные, ковры потертые, а лучший подсвечник во всем доме — из потускневшей меди. Обстановка говорила красноречивее слов, что это дом отнюдь не богатого человека. Очевидно, Омизо уже растратил все свое наследство.
Альтал упрямо продолжал искать, но после тщательного осмотра каждой комнаты оставил эту затею. Во всем доме не было ничего, что можно было бы украсть. Он ушел недовольный.
Деньги у него в кошельке по-прежнему оставались, так что он задержался в Кантоне еще на несколько дней, и как-то, почти случайно, зашел в одну таверну, где обычно собираются ремесленники. Как обычно бывает в тавернах, расположенных в бедных кварталах города, меда там не подавали, так что Альталу снова пришлось довольствоваться кислым вином. Он оглядел таверну. Ремесленники были людьми, которым представляется масса возможностей увидеть богатые дома изнутри.
— Быть может, господа, кто-нибудь из вас объяснит мне одну вещь, — обратился он к остальным посетителям. — На днях мне довелось по делу зайти в дом к человеку по имени Омизо. Все в городе рассказывали мне, как он богат, но, едва шагнув за порог, я не поверил собственным глазам. У стульев осталось всего по три ножки, и столы такие шаткие — чуть подтолкни и развалятся.
— Это у нас в Кантоне последний крик моды, дружище, — сказал ему чумазый гончар. — Я уже не могу продать ни одного нормального горшка, или кувшина, или бутыли — всем подавай посуду с обломанными краями, сплющенную, с отколотыми ручками.
— Если даже такое кажется вам странным, — сказал плотник, — то вы еще не видели, что творится у меня в мастерской. Раньше у меня была свалка, куда я выбрасывал сломанную мебель, но с тех пор как новый закон о налогах вошел в силу, я не могу продать новую мебель, зато наша местная знать заплатит сколько угодно за какой-нибудь старый сломанный стул.
— Не понимаю, — честно признался Альтал.
— На самом деле, это не так уж сложно, чужестранец, — вмешался булочник. — Наш старый эрайо содержал свое правительство на доходы от налога на хлеб. Каждый, кто ест, помогал поддерживать правительство. Но в прошлом году наш старый эрайо умер, а его сын — тот, что сидит теперь на троне, — весьма образованный молодой человек. Его учителями были все сплошь философы со странными идеями. Они убедили его, что подоходный налог гораздо справедливее, чем налог на хлеб, поскольку покупать хлеб приходится в основном бедным людям, тогда как богатые в основном получают доход.