Вор и маг
Шрифт:
Я не знал, за чем он идёт к чаше, о чём хочет её попросить. Может, это приведет к смерти тысяч людей, и другой возможности остановить его у меня не будет.
Маг опять закричал:
— Если я умру, умрешь и ты! Нить жизни остановит твоё сердце, ты забыл?!
— Пусть так, но я не хочу иметь на своей совести гору трупов, на которой будет стоять твой трон.
— Я иду к чаше не за властью, — ответил он, цепляясь за осыпающийся выступ.
— А за чем?
— За своей семьей! — крикнул он, когда его руки соскользнули с выступа.
Я его подхватил
— Что случилось с твоей семьёй?
— Они погибли шестьдесят четыре года назад, когда я был молодым, самонадеянным лекарем при дворе одной королевы. У меня была семья: жена Сафира и дочь Амина. Когда Амине было четыре года, в городе вспыхнула эпидемия Красной гнили. Какие-то негодяи разрыли старый могильник, где хоронили жертв эпидемии двести лет назад. Они искали золото и украшения, а нашли смерть для себя и для многих других людей.
Ты должен знать, что это за болезнь: у человека резко поднимается температура, а тело покрывается гнойными язвами, из которых сочится кровь, смешанная с гноем, и человек за три-четыре дня погибает от кровопотери и жара. Лечению эта болезнь практически не поддаётся, даже магия перед ней бессильна. Можно исцелить одного-двух человек, но вылечить сотни нельзя. Когда узнали о появлении болезни, в городе началась паника, и тогда, добравшись до королевы, я предложил ряд мер, позволявших остановить распространение болезни. Город был закрыт, ни один человек не мог его покинуть. Изнутри весь город был перегорожен, и перемещаться можно было только внутри своего квартала. Заболевших собирали в чумные дома, где добровольцы помогали за ними ухаживать, облегчая им страдания. Таким образом, заразу удалось удержать. Мы не дали ей вырваться за пределы города.
Чтобы люди поверили, что болезнь удастся победить, я оставил свою семью в городе, хотя мог их вывезти. Мне казалось, что я учёл всё, и моей семье ничто не угрожает. Тупой, самонадеянный идиот!
Болезнь бушевала в основном в бедных кварталах, откуда и были те воры, разграбившие могильник. Маленькие, грязные улочки, вонь, нечистоты и теснота. Там болезнь собирала наибольшую жатву, люди гибли целыми семьями, без надежды на спасение и помощь. Они винили в происходящем власти и богачей, и меня, думая, что мы специально не выпускаем их из города, чтобы избавиться от бедняков и нищих.
Они взбунтовались. Толпа людей прорвала заграждения, окружавшие их квартал. Громя и разрушая всё, они ворвались в купеческий квартал, где стоял мой дом. Когда всё это происходило, я находился в больнице, и слишком поздно узнал о происходящем.
Я бросился домой, к своей семье. Дом горел: не сумев ворваться внутрь, эти ублюдки подожгли дом снаружи, завалив перед этим двери всяким хламом, чтобы никто не мог вырваться. Когда разобрали развалины, не нашли даже тел, которые я смог бы похоронить.
Тогда, стоя на руинах своего дома, я поклялся, что всё исправлю и верну свою семью, чего бы мне это не стоило. Я занялся магией, некромантией, изъездил полмира, ища способ вернуть своих близких. Я искал, не находя ответа, очень долго. Годы и годы работы, и всё безрезультатно. И когда я уже почти отчаялся, я наткнулся на легенду о чаше. Я проверил легенду: и страна, и чаша существовали. Чаша была даром богов людям, последним лучом надежды, и если она не сможет мне помочь, мне останется умереть самому и присоединиться к ним в Обители тишины и света, где души ушедших ожидают своего часа для нового рождения.
Слушая его рассказ, я вспомнил, как семь лет назад я был в Хашеме, столице Хаканского государства, и на центральной площади видел статуи мужчины и женщины, державшей на руках маленькую девочку. Мужчина давил ногой уродливую, мерзкую змею, пытавшуюся укусить ребёнка.
Когда я спросил у местного, какому герою или богу воздвигли эти статуи, мне рассказали похожую историю про болезнь, гибель семьи врача, и о том, как он продолжал лечить даже после того, что произошло с его дочкой и женой. А когда болезнь была побеждена, и благодарная королева предложила ему любую награду, которую он назовёт, он ушёл, ничего не сказав, а потом покинул город и страну, несмотря на все просьбы остаться.
Тогда ему и его семье поставили памятник, чтобы память о них осталась в городе навсегда.
— Я понимаю, почему ты не любишь людей. Я не понимаю, почему ты остался в городе после произошедшего с твоей семьёй.
— Напуганная бунтом, королева хотела убрать заграждения и открыть ворота города. Если бы это произошло, болезнь вместе с беженцами вырвалась бы из города, и тогда умерли бы не сотни, а тысячи, десятки тысяч людей. Она, как лесной пожар, охватывала бы целые страны, оставляя за собой только гниющие трупы и мёртвые города. И тогда всё было бы напрасно. И гибель моих родных. Поэтому я довёл работу до конца, а потом уехал из страны, когда всё закончилось.
— Я видел статуи в Хашеме, которые они вам поставили. Они красивые, и возле них всегда есть цветы.
— Мёртвые камни не заменят мне живую семью, — устало сказал он. Я хочу всё исправить, вернуть их обратно или обрести покой рядом с ними. Я больше не могу и не хочу так жить. Мне каждую ночь снится в кошмарах мой дом в огне… И моя семья, горящая в нём из-за моей ошибки!..
— Что ж, пойдём, добудем твою чашу, и будем надеяться, что боги смилостивятся над тобой, — сказал я.
И мы снова пошли вперёд в прежнем порядке: я впереди, а он чуть сзади.
— Как думаешь, почему ловушка на мосту не сработала сразу? — задал я вопрос, вертевшийся у меня на языке.
— Ты пробежал слишком быстро благодаря зелью, которое я тебе дал. Она не успела сработать.
— А почему ты сам тогда не выпил зелье, которое дал мне?
— Зелье лягушки мешает концентрироваться на магии и создавать заклинания. А мне нужно сохранять ясность разума и быть готовым использовать магию.
— Плоховато твоя чаша охраняется. Топоры, стрелы, мост… Слишком всё просто. Как будто это не хранилище Чаши желаний, а склад какого-нибудь купца.