Вор и убийца
Шрифт:
Конрад Даман все еще говорил, его унылая речь сводилась к призыву присягнуть императору Карлу и была мало кому интересна. Пленники не обращали на него внимание и копошились в огороженном квадрате так же, как и до появления блистательных кирас имперцев, словно бы тех и нет. Голодным, замерзшим и раненным людям огсбургцы опостылели. Здесь были только те, кто в безнадежной ситуации не сдался на милость захватчиков, они не собирались покоряться и сейчас.
Я бы назвал подобный выбор глупостью. Одно дело в бою сражаться до конца, другое — спасти свою шкуру, изобразив видимую лояльность новой власти,
Вот и получается, что сбежать не могу и единственный путь на свободу — это покорность притязаниям императора Карла на Загорье. Я размышлял над тем, как поступить, чтобы избавиться от оков, когда по загону для пленных побежала рябь вялого возбуждения. Сюда сунулись четверо рундаширов и подофицер, который принял меня и Тейвила у орков. Подофицер кого-то определенно искал, он крутил головой и стрелял взглядом над головами пленных. Имперцы искали барона. Ему опять заломили руки и под басовитые проклятья потащили под светлые герцогские очи. Подофицер остался тут, рядом со мной.
Оставив лейтенанта в двух шагах от Альбрехта Огсбурга, генералов и Дамана, солдаты вернулись. Кажется, они возвращаются по мою душу… Проклятый пепел! Так и есть! Подофицер указал заостренной бородкой на мою закутанную в плащ фигуру. Пнув кованным сапогом для острастки, мне тоже заломили руки. Спустя четверть минуты, я стоял перед важными огсбургцами, опустив голову и спрятав лицо в тень капюшона. Кровь и песок! Мое положение стремительно менялось: от плохого к худшему!
— Он! Это он! — кричал Конрад. Хотя нет, более правильным будет сказать, что Даман вопил. — Герардова ищейка! Его прислали, чтобы следить за мной!
— Как видно, я прибыл сюда не зря, — с каменным лицом сказал Тейвил, когда Даман замолк, чтобы перевести дух. — Жаль, что оказался в Бранде слишком поздно.
Конрад Даман побагровел. Еще мгновение, и его снова разорвёт поток истеричной желчи.
— Довольно, — чеканно произнес герцог.
— Ваша светлость, я всего лишь хотел…, - попытался возразить Даман.
— Вы не услышали меня? — герцог Альбрехт говорил с ноткой равнодушия в голосе, но в его глазах отчетливо мелькнуло раздражение. Когда Конрад Даман заткнулся, огсбургец перевел взор на лейтенанта.
— Это так? Вы посланы на север с… — герцог замялся, подбирая нужное слово. Он изъяснялся на общем языке практически без акцента, — с тайной миссией?
Тейвил оставил обращенный к нему вопрос без ответа.
— Что ж, — после короткой паузы продолжил Альбрехт Огсбург, — у нас отыщутся те, кто поможет сделаться более сговорчивым. Уведите его!
Рундаширы повели барона прямиком к тюрьме. У входа в здание их нагнал кузнец, который принялся сбивать с ног Тейвила кандалы, однако ничего хорошего это ему не сулило.
Герцог Альбрехт заговорил с генералами на имперском наречии, Даман переминался с ноги на ногу в сторонке, а я обливался потом под шерстяным плащом. Про меня как будто забыли. Но нет, ненадолго. С меня сорвали капюшон.
Брат императора со скукой разглядывал мою небритую физиономию с ссадинами и синяками. Ну что за интерес допрашивать какого-то купца? Зато Даман превратился в большую толстую рыбу: таращил глаза и беззвучно открывал рот, силясь что-нибудь выдавить из себя. Экс-вице-король Заморской Арнии узнал меня с первого взгляда. Эх, лучше бы орки избили до неузнаваемости.
Альбрехт Огсбург заметил необычное поведение Дамана и теперь с гораздо большим любопытством посмотрел меня. В свите герцога тоже не оставили без внимания происходящее, уж больно яркими пятнами пошел Конрад Даман.
— Ты, — наконец смог произнести Даман, — Живой!
— Да и ты, как погляжу, не издох.
Тирада, что последовала после этих слов, была достойна самого дна любого из злачных мест, какие только можно представить. Даман орал, что есть мочи и даже попытался подступиться ко мне, однако был остановлен одним из серебряных. Кричал Даман без стеснения, на всю округу.
— Кто это? Вы знаете имя сего человека? — спросил герцог, как только Даман заглох на мгновение, чтобы достать платок.
Даман переводил маленькие глазки то на меня, то на имперца, постепенно он приходил в себя. Герцог терпеливо ждал, чего не скажешь об его свите. Высокопоставленные офицеры вовсю шептались позади Альбрехта Огсбурга и как будто насмехались над Даманом.
— Ваша светлость, — заговорил Даман, — это очень опасный преступник. Он вор и пират, убийца…
Конечно, Конрад загнул, назвав меня убийцей, но в целом мне было безразлично, что он наплетет. Стало все равно, что будет со мной дальше; хуже, чем мог представить, точно не будет. Надо ж так глупо попасться!
— … и надлежит четвертовать! — закончил свою речь Даман.
— Душа этого человека принадлежит Церкви! Это дело церкви! — вдруг громогласно объявил отец Томас. Я и не заметил, как он очутился близ герцога и теперь буравил меня взглядом. Его взор прожигал насквозь. Истинный инквизитор!
— Душа каждого из здесь присутствующих принадлежит империи! — левый глаз герцога дернулся. Хорошее расположение духа и выдержка покинули его. Альбрехт Огсбург вплотную подошел к инквизитору и медленно проговорил. — А здесь я олицетворяю власть Его Императорского Величества, и только мне решать, забрать ли эту душу либо поступить с ней иным способом.
Над окрестностями тюрьмы повисла гробовая тишина.
— Напоминаю вам, святой отец о времени. Его Величество Карл Первый милостиво даровал вам и вашим чадам три дня на раздумье. Готова ли инквизиция Северной марки…
— Инквизиция Арнийского Сумеречья! — Томас Велдон перебил Огсбурга своим железным тоном, от которого у обывателей Бранда тряслись коленки.
Герцог побледнел, но его пронял не страх, а ярость. Тем не менее, совладав с собой, он продолжил:
— Готова ли инквизиция… — Албрехт старался говорить, избегая острых углов, — Готова ли инквизиция Бранда дать клятву верности Его Императорскому Величеству?