Вор времени
Шрифт:
— Твоя мать — Время.
— Никто не знает, кто моя мать!
— Я могу отвести тебя к повитухе, — пожала плечами Сьюзен. — Твой отец нашел лучшую из лучших. Она приняла тебя. Повторяю, твоя мать — Время.
Лобсанг застыл с открытым ртом.
— Мне было проще, — продолжила Сьюзен. — Когда я была маленькой, родители разрешали мне навещать дедушку. Тогда я думала, что у каждого дедушки есть длинный черный плащ и бледный конь. А потом папа с мамой решили, что, возможно, такая среда не слишком хорошо влияет на ребенка. Их вдруг начало волновать, какой я вырасту! — Она невесело рассмеялась. — Знаешь, я получила достаточно странное
— Я — человек! Веду себя как человек! Я догадался бы, если б…
— Ты вынужден был жить в этом мире. Иначе как бы ты научился быть человеком? — сказала Сьюзен самым ласковым тоном, на который только была способна.
— А мой брат? Как быть с ним?
«Вот и все», — подумала Сьюзен.
— Он тебе не брат, — призналась она. — Я немного солгала. Прости.
— Но ты же сказала…
— Я должна была подготовить тебя, — ответила Сьюзен. — Боюсь, в подобных ситуациях нельзя говорить все и сразу. Он тебе не брат. Он и есть ты.
— Тогда кто я такой?
Сьюзен вздохнула.
— Тоже ты, — ответила она. — Вы оба — ты.
— И была я, и была она, — сказала госпожа Ягг. — И появился ребенок, никаких проблем, но такие минуты всегда бывают трудными для молодых мамаш, а еще было… — Она замолчала, прищурилась, словно заглядывая в окна воспоминаний, — такое чувство, как будто мир запнулся, и была я с ребенком на руках, и я посмотрела на саму себя, принимавшую роды, и тогда я тоже посмотрела на себя, а я посмотрела на себя и сказала: «Отличная работа, госпожа Ягг», а она, то есть я, сказала: «Уж правдивей некуда, госпожа Ягг», а потом началось нечто странное, и осталась одна я с двумя младенцами на руках.
— Близнецами, — подчеркнула Сьюзен.
— Можно назвать их близнецами, да, конечно, — признала госпожа Ягг. — Но лично я всегда считала близнецами две души, родившиеся один раз, а не одну душу, родившуюся дважды.
Сьюзен ждала, а госпожа Ягг явно вошла во вкус рассказа.
— И тогда я говорю тому мужчине, да так и говорю: «Ну а дальше-то что?», а он мне так в ответ: «А это тебя касается?», а я ему: «Ну конечно касается, пусть посмотрит мне в глаза, я всем и вся говорю правду, ничего за пазухой не держу». А сама думаю: «Вот ты попала в беду, госпожа Ягг», потому как все вдруг стало таким мифтическим-мифтическим.
— Мифическим? — переспросила учительница Сьюзен. — Или мистическим?
— И тем и другим. А такая вот мифтическая ситуация всегда грозит бедой. Но мужчина только улыбнулся и сказал, что парнишку нужно вырастить и воспитать настоящим человеком, вот тут я и подумала: «Да, теперь все действительно мифтически». Я видела, он понятия не имеет, что делать дальше, а значит, всем придется заниматься самой.
Госпожа Ягг затянулась трубкой, и ее глаза сквозь дым сверкнули на Сьюзен.
— Не знаю, девонька, насколько богат твой опыт в таких вещах, но иногда сильные мира сего, задумывая свои грандиозные планы, забывают о всяких мелких деталях.
«Ага, — подумала Сьюзен. — Я и есть такая мелкая деталь. Однажды Смерти взбрело в череп взять к себе лишенного матери ребенка, и я стала такой вот мелкой деталью». Она понимающе кивнула.
— Тогда я начала ломать голову, как все обустроить, — продолжала госпожа Ягг, — с мифтической-то точки зрения. И что енто значит? А то, что с технической точки зрения мы имеем ситуевину, в которой принц должен был расти свинопасом, пока не проявит свое предназначение, но в наше время для свинопаса фигушки работу найдешь, а кроме того, можешь мне поверить, тыкать палкой в свиней не настолько интересно, как может показаться. Поэтому я и говорю: «Агась, а я ведь слышала, что Гильдии в крупных городах берут к себе из милосердия сирот и хорошо заботятся о них. И многие хорошо обеспеченные мужчины и женщины начинали так свою жизнь». И в этом нет ничего постыдного! Ну а если предназначение не проявит себя по графику, у ребенка будет хорошая профессия, что станет хоть небольшим да утешением. Тогда как пастух навсегда останется пастухом, и только. Ты больно сурово смотришь на меня, девонька.
— Да. Довольно хладнокровное было решение.
— Но кто ж должен их принимать, — резко обрубила госпожа Ягг. — Кроме того, я уже пожила, многое повидала и поняла: те, кому суждено светить, будут светить да хоть сквозь шесть слоев грязи, а те, кому не суждено, не будут, сколько ни начищай. Ты можешь думать иначе, но это я стояла там, а не ты.
Она поковыряла в трубке спичкой.
— Вот и все, — продолжила она наконец. — Я, конечно, осталась бы, потому что там не было даже намека на колыбель, но мужчина отвел меня в сторону и сказал, что мне пора уходить. А с чего мне спорить? Там же любовь была. Прям в воздухе. Но я не хочу сказать, что меня никогда не интересовал исход ентого дела. Всегда интересовал.
Сьюзен вынуждена была признать: отличия были. Две разные жизни оставили на двух одинаковых лицах свои уникальные следы. Личности появились на свет с разницей в секунду или около того, а за это время вся вселенная могла поменяться.
«Думай о них как о близнецах», — приказала она себе. Но это были две разные личности, занимавшие два разных тела, которые начали с одного и того же. Но не как одинаковые личности.
— Он очень похож на меня, — промолвил Лобсанг, и Сьюзен, прищурившись, наклонилась поближе к бесчувственному телу Джереми.
— Повтори-ка, — попросила она.
— Я сказал, что он очень похож на меня, — послушно повторил Лобсанг.
Сьюзен бросила взгляд на леди ле Гион.
— Я тоже заметила, — призналась та.
— Кто заметил и что именно? — спросил Лобсанг. — Что вы от меня скрываете?
— У него двигались губы, когда ты говорил, — сообщила Сьюзен. — Пытались произнести те же слова.
— Он способен читать мои мысли?
— Думаю, здесь все гораздо сложнее. — Сьюзен подняла вялую руку и сжала кожу между большим и указательным пальцами.
Лобсанг поморщился и посмотрел на свою руку. На ней начинал краснеть побелевший участок кожи.
— Не только мысли, — сказала Сьюзен. — Находясь так близко, ты чувствуешь его боль. Твоя речь управляет его губами.
Лобсанг пристально посмотрел на Джереми.
— Что же будет, — медленно спросил он, — когда он очнется?
— Я тоже об этом подумала. Может, тебе не стоит здесь находиться?
— Но я должен быть здесь!
— Думаю, нам всем не стоит здесь находиться, — вмешалась леди ле Гион. — Я хорошо знаю своих собратьев. Они начнут обсуждать, что делать дальше. Таблички их надолго не задержат. А у меня почти закончились конфеты с мягкой начинкой.