Вор времени
Шрифт:
— Прошу прощения, — сказал он. — Карандашика не найдется?
Сьюзен выглянула из-за угла на улицу Умельцев и застонала.
— Их там целая толпа… И кажется, они сошли с ума.
Едина тоже выглянула.
— Нет, они не сошли с ума. Просто ведут себя как Аудиторы. Производят измерения, оценку и стандартизацию, где это необходимо.
— Они поднимают тротуарные плиты!
— Да. Скорее всего, потому, что эти плиты неправильного размера. Мы терпеть не можем нарушений
— А какой размер плиты или камня считается неправильным?
— Любой, отклоняющийся от среднего. Извини.
Воздух вокруг Сьюзен озарила синяя вспышка. Она успела заметить человеческую фигуру, прозрачную, плавно вращающуюся, которая буквально через мгновение исчезла.
Но голос, голос в ее голове остался:
— Силы у меня почти достаточно. Сможешь добраться до конца улицы?
— Да. Ты уверен? В прошлый раз ты не смог противостоять часам.
— В прошлый раз это был не я.
Внимание Сьюзен привлекло какое-то движение над головой. Она посмотрела вверх и увидела, что распростершаяся над мертвым городом молния исчезла. Облака клубились, как вылитые в воду чернила. Внутри сверкали вспышки, серно-желтые и красные.
— Четыре Всадника сражаются с Аудиторами, — подсказал Лобсанг.
— И как, побеждают?
Лобсанг не ответил.
— Я спросила…
— Мне трудно ответить определенно. Я способен видеть… все. Все, что могло быть…
Каос слушал историю.
Возникли новые миры. Волшебники и философы обнаружили Хаос, который был Каосом, но причесанным и в галстуке, а также нашли в воплощении беспорядка новый, невообразимый порядок. Правила бывают разными. От простых до сложных, а из сложных правил развивается простота иного порядка. Хаос — это порядок в маске…
Хаос. Не темный древний Каос, оставленный позади развивающейся вселенной, а новый, сверкающий Хаос, составлявший суть абсолютно всего. Эта идея обладала странной привлекательностью. Он мог быть причиной, по которой хотелось продолжать жить.
Ронни Каос поправил колпак. Да… И вот еще что…
Молоко всегда было вкусным и свежим. Все обращали на это внимание. Конечно, оказаться вездеровно в семь часов утра не представляло для него особой проблемы. Если даже Санта-Хрякус успевал облазать за одну ночь все печные трубы мира, одномоментная развозка молока почти по всему городу — не такое уж серьезное достижение.
А вот обеспечить продуктам должное хранение — это оказалось куда труднее. Но тут ему повезло.
Господин Каос вошел в холодильник, где его дыхание мгновенно стало превращаться в туман. На полу рядами стояли начищенные до блеска фляги. Чаны с маслом и сметаной занимали покрытые искрящимся инеем полки. Сквозь висевшую в воздухе изморозь были видны бесчисленные стеллажи со свежими яйцами. Летом он собирался заняться продажей мороженого. Этот шаг был очевидным. Кроме того, нужно ведь хоть как-то использовать холод.
В центре пола пылала печь. Господин Каос покупал у гномов только лучший уголь, и чугунные плиты были раскалены докрасна. По идее, в помещении должна была царить невыносимая жара, но печь потрескивала от яростной борьбы холода и тепла. Когда горела печь, комната была простым ледником. А вот без печи…
Ронни открыл дверцу покрытого льдом комода и кулаком разбил глыбу льда внутри. Протянул руку.
Достал из комода сверкающий ледяным пламенем меч.
Этот меч был настоящим произведением искусства. Он обладал воображаемой скоростью, отрицательной энергией и положительным холодом, настолько сильным, что, встречаясь с направленным в противоположную сторону теплом, приобретал часть его природы. Становился обжигающим. С самого рождения вселенной не существовало ничего более холодного. На самом деле по сравнению с клинком Каосу всеказалось теплым.
— Что ж, я вернулся, — сказал он.
И Пятый Всадник отправился в путь, оставляя за собой едва ощутимый запах сыра.
Едина еще раз окинула взглядом голубое свечение, которое по-прежнему окружало их группу. Сейчас они прятались за тележкой с фруктами.
— Если позволите высказать предложение, — сказала Едина, — мы… то есть мы, Аудиторы, плохо переносим неожиданности. Нас сразу тянет посоветоваться. Всегда должен существовать некий план, согласно которому нужно действовать.
— Ну и что? — спросила Сьюзен.
— Я предлагаю полное безумие. Я предлагаю, чтобы ты и… молодой человек направились в мастерскую, а я отвлеку внимание Аудиторов. Возможно, этот пожилой человек мне поможет, поскольку все равно скоро умрет.
Воцарилась тишина.
— Весьма правдиво, хотя говорить об этом вслух было вовсе не обязательно, — наконец промолвил Лю-Цзе.
— Я нарушила какой-то этикет?
— Не совсем, но без этой информации мы бы обошлись. Однако разве не написано: «Если пора уходить, нужно уходить»? — пожал плечами Лю-Цзе. — И еще: «Всегда надевай чистое белье, на случай если тебя переедет телега».
— А что, это поможет? — спросила совершенно сбитая с толку Едина.
— Сие есть одна из величайших тайн Пути, — ответил Лю-Цзе, мудро кивая. — Какие конфеты у нас остались?
— Только с нугой, — ответила Едина. — Лично я считаю, надо строго-настрого запретить прятать в шоколаде подобную гадость. Человек может оказаться не готов к такой засаде. Сьюзен?
Сьюзен, отвернувшись, выглядывала из-за угла.
— Ммм?
— У тебя еще есть конфеты?
Сьюзен покачала головой.