Воробей господин Чириков

Фарбажевич Игорь Давыдович

Писатель N. не сошел с ума. Он просто больше не пишет никаких "страшилок". На все звонки из издательств отвечает, что его нет дома и когда будет - неизвестно.

Он теперь пишет детские стихи. Но уже под другой фамилией. И даже издал за свой счет первую книжку.

Вот одно из его стихотворений:

Жила-была Страшилка:

не врач и не училка

обычная мучилка,

каких полно в лесу.

В прыщах, угрях, коросте

она, давясь от злости,

ходить любила в гости

и ковырять в носу.

Но птицы

все в округе

не подались в подруги.

И звери все в округе

не подались в друзья.

С мучилкой не дружили,

завидев, - обходили.

Такие хамы были,

что и сказать нельзя!

Несла она подмышкой

в подарок: гроба крышку,

засушеную мышку

и разное тряпье.

Но рыбы, птицы, звери

захлопывали двери,

пугались и зверели.

Не звери, а - зверье!

Вся под дождем промокнув,

она стучалась в окна,

пугала, умоляла,

просилась на постой.

И плакала мучилка,

в свой череп тыча вилкой.

Ах, бедная Страшилка

с ужасною судьбой!

Помаявшись немного,

потершись у порога,

отправилась в дорогу

куда глаза глядят.

Ах, бедная Страшилка!

Несчастная мучилка!

Неужто не вернется

она уже назад?!..

История седьмая.

ПТИЧЬЕ МОЛОКО

Жил в нашем дворе один старый мастер. Изготавливал великолепные птичьи чучела. Он настолько хорошо знал повадки птиц, что чучела выглядели совсем как живые.

Сокол и ястреб застыли под потолком с распростертыми крыльями и казалось: вот-вот камнем упадут вниз. Подняв ногу, стоял в раздумьи аист. А важная птица-секретарь больше была похожа на настоящего секретаря, чем на птицу! Но, в основном, чучела сидели на какой-нибудь ветке и, удивленно повернув голову, смотрели на всех своими пуговичными глазами.

Нет, старый мастер никогда не охотился, так что этих птиц нельзя было назвать его охотничьими трофеями.

Одни умирали в зоопарке от старости, других - как ни прискорбно об этом говорить!
– по вине браконьеров находили убитыми в каком-нибудь заповеднике. Старый мастер своим искусством, казалось, на долгие-долгие годы продлевал им жизнь.

Потом чучела развозили по разным музеям, школам, институтам и - смешно сказать!
– изучали по ним природу.

Такое вот невеселое начало истории...

Впервые эти чучела господин Чириков увидел совершенно случайно как-то пролетал мимо.

"Интересно, что делает в квартире аист?
– с удивленьем подумал он и присел на подоконник раскрытого окна.

– Музей перьевых фигур!..
– прошептал воробей.

Поскольку в комнате никого не было, Господин Чириков свободно влетел в квартиру чучельника.

Но только он собрался как следует всё рассмотреть, внезапно дверь распахнулась и в мастерскую вошел старый мастер. За ним топала какая-то дама, похожая на сушеную воблу в больших роговых очках.

Господин Чириков так и замер на рабочем столе.

– Ах!
–

воскликнула с восторгом ученая дама, рассматривая чучела. Вашим работам позавидует любой натуралистический музей! Экземпляры словно живые!
– Тут её взгляд остановился на воробье.
– Особенно вот этот.

Экземпляр по имени "господин Чириков" сидел ни жив, ни мертв. Старый мастер в удивленьи поднял брови: он точно знал, что такого чучела никогда не делал. Дама же, приблизив свои близорукие глаза почти вплотную к воробью, продолжала восхищаться:

– Какая точность формы! Какая естественность позы!

У Господина Чириковаа стали затекать лапы и крылья. Он заклинал самого себя - сидеть, не шелохнувшись: не стрелять глазами, не дышать.

Но как только ученая вобла захотела до него дотронуться - тут он не выдержал и выпорхнул в окно.

– Ах!
– воскликнула дама.

Что было дальше - воробей не видел. Он долго ещё не мог прийти в себя.

А позже в его голове родилась одна неожиданная идея.

Когда-то он подслушал разговор двух волшебников. Они рассуждали о чудодейственном свойстве птичьего молока. Если им окропить мертвую птицу, убеждал один другого, - та немедленно оживет.

Господин Чириков, правда, сомневался, подействует ли птичье молоко на чучело, у которого внутри - солома и опилки. Но самое главное: он не знал, где можно достать птичье молоко.

"Обращусь-ка я к летучей мыши, - подумал Господин Чириков.
– Ведь ещё совсем недавно она была сорокой. Хоть что-нибудь присоветует."

Летучая мышь в это время кормила своих детенышей. Выслушав воробья, она очень удивилась:

– Я-то тут при чем?! Не каждого, у кого есть крылья - можно считать птицей. Вряд ли мое молоко поможет чучелам! Я - мышь!

– Что же делать?
– расстроился воробей.

– Не знаю, - покачала головой бывшая сорока.
– Попробуй обратиться к козодою. Он живет в Серебряном Бору.

Господин Чириков слышал про козодоя. Тот жил на опушке соснового бора.

Прилетев на место, воробей услышал долгий стон и плач.

– Эй, козодой!
– громко позвал его Господин Чириков.

Плач и стон прекратились. Из-за кустов, переваливаясь с боку на бок, появилась коротконогая птица с большой головой и короткой шеей. Ее оперенье было в буро-ржавых крапинках.

– А-а, это ты, Чириков...
– недовольно сказал козодой.
– Чего тебе?

Выслушав воробья, он удивился ещё больше:

– Нет предела человеческой глупости! Когда-то кому-то что-то привиделось - и с тех пор нас все зовут козодоями! Какая чушь!

– Значит, вы не доите коз?

– Ни коз, ни коров!
– отрезал козодой.
– Делать нам больше нечего! А если бы даже и доили?.. При чем тут птичье молоко? Или ты думаешь, что потом кто-то доит меня самого?!
– расхохотался он.
– Ты глупец, Чириков, если веришь своим волшебникам! Нет птичьего молока на свете! И никогда не было!