Воронье сердце. Отбор по принуждению

Бородина Мария

— Боится, — отрезала Лусьена. — И немудрено. Нужно очень хорошо постараться, чтобы проиграть унылой Вандергейт.

— Ничего я не боюсь! — проговорила я злобно. — Просто руки устали.

— Отставить разговоры, — Хельга щелкнула пальцами, и по черному полотну экрана побежали цветные разводы.

Я снова видела знакомые лица. Взмахи мечей. Искры заклинаний, тающие в воздухе. Примятую траву и трясущуюся от топота землю. В какой-то миг на экране мелькнуло мое озлобленное лицо: трясущимися руками я наводила стрелу на невидимую мишень. Оставалось лишь догадываться, кто был

по ту сторону кадра: Лусьена или Оливия.

Результаты по общему зачету оказались вполне себе предсказуемыми. На первое место вышла Лусьена, второе по-прежнему удерживала Оливия, а на третье поднялась Бруна. Шанти стала абсолютным лидером по итогам обоих сегодняшних испытаний, но смогла дотянуться лишь до четвертой позиции. На пятую строчку общего зачета вышла Альви, а шестой внезапно стала Роттильда. Когда объявляли ее имя, Оливию, что так хладнокровно и выдержанно билась со мной, аж перекосило. Мне досталась лишь седьмая строчка общего зачета, что, в общем-то, не особо огорчило. Пусть трон займет та, кому это нужнее.

Помимо Микаэллы, что отказалась участвовать в боях, проститься пришлось с Мирой и Джиджер. Обе, расчувствовавшись, ушли прямо с ужина, так и не оценив конкурсные блюда. Теперь на грани вылета очутилась Ровена: та самая эксцентричная девушка с пятнистой кожей, что любила экстравагантные платья.

— Завтра вы можете отдохнуть, — заметила Хельга, сворачивая экран. — И порепетировать, если это требуется. Ведь следующее испытание — конкурс творческих способностей.

— Восхитительно! — Ровена на другом краю стола взмахнула руками. — Покуда Филлагория слышит наши молитвы, Аэрия будет цела, а мы — в безопасности.

— Мы знаем, что таланты у всех разные, — высказалась Хельга. — Продемонстрируйте тот, что ближе вам. Можете спеть песню, можете станцевать или прочитать стихи, которые вы пишете. Мы предупреждаем вас о сути испытания заранее, потому что многим из вас потребуется репетиция. Да и вам нужно будет рассказать о выбранной песне или фоновой музыке дворцовым музыкантам, чтобы они успели подобрать аккомпанемент.

— Что-то скучновато, — заметила Лусьена.

— Почему? — я рискнула вклиниться. — Я уже вижу тебя, исполняющую песню «Экземпляр» ансамбля «Тан-Комино». На тонких каблуках и в смачных бархатных портках, — пропела я, наблюдая, как бледное лицо оппонентки заливает болезненная синева.

— Ходить на кабацкие концерты — не в правилах приличных девушек, — парировала Лусьена.

— Я надеюсь, ты сама выберешь песню поприличнее? — Бруна пихнула меня локтем в бок.

— С чего ты взяла, что я вообще буду петь? — пробормотала я, неожиданно осознавая, что ведать не ведаю, какой талант проявить. У меня их и не водилось, если честно. Ни одного.

— Ты в ноты попадаешь, — заявила Бруна.

— Ой, не смеши мои ботинки!

После заливного, к которому Бруна так и не притронулась, подали запеченную рыбу с жареным картофелем. Глядя на довольную физиономию Рэнимора, я не сомневалась, что этот рецепт придумала какая-нибудь стерва: они все вкусно готовят. Шанти, например.

В конце ужина выяснилось, что заливные гробницы для нас сообразила Оливия, а рыбу с картошкой — новенькая, Генриэтта, которую Лусьена уже успела окрестить самозванкой.

После ужина я приняла душ, переоделась и решила немного отдохнуть в спальне. Мышцы ныли и стонали, будто под кожу нашпиговали битого стекла: каждый шаг давался трудом и болью. Казалось, что я вот-вот рухну, разобьюсь, как ваза Хармингтонского фарфора, и собирать меня придется по кусочкам.

К счастью, Альви не спала. Тяжелое испытание, казалось, вовсе ее не утомило: маленькая и хрупкая, она сияла, словно бриллиант. Явно радовалась результатам и тому, что ей удалось меня обойти.

— Ты совсем не устала? — поинтересовалась я на всякий случай.

— Не от чего уставать, — призналась Альви, опускаясь на кровать. — Природа все делает за меня. Я — только проводник.

— Везет тебе. Мне вот тяжело пришлось.

— Я знаю, — Альви сощурилась. — Мама многое мне рассказывала. На ее отборе тоже были девушки со слабой магией. К слову, поток королевы Инессы тоже не отличался особой мощью: просто она отчего-то приглянулась королю Рихару.

— Поговаривают, что ему много кто понравился на отборе, — я усмехнулась в ладонь, но, заметив вытаращившуюся на меня визиоллу, проглотила окончание фразы.

Альви закивала:

— Да и многие девушки по нему с ума сходили. Вплоть до одержимости. Мама рассказывала, что одна из участниц — Эльма — едва самоубийство не учинила, когда узнала о своем проигрыше. А еще одна девушка — Сандра — чуть ли не ковриком у его ног стелилась, да вот только бесполезно это было. Давно король Рихар свой выбор сделал. А однажды…

Нашу беседу прервал глухой стук в окно. Он раскрошил тишину и просыпался на пол. Тук-тук-тук, будто молотком по нервам: зловеще и напряженно.

Альви взвизгнула и задрала ноги на кровать.

— Не волнуйся, — я подошла к окну. — Это моя Эстер прилетела.

Я быстро нашла задвижку, открывающую раму, и высунулась наружу, в прохладную вечернюю темень. Хорошо, что глупая визиолла не догадалась вынырнуть следом. Потому что в клюве у Эстер белела крошечная записка.

Я перегнулась через подоконник, заставляя Эстер спуститься ниже, в зону, недоступную визиолле, и протянула ладонь. Ворона послушно выплюнула записку, и я ловко спрятала клочок бумаги между пальцами. Совершив свое черное дело, Эстер, подобно стреле, сорвавшейся с тетивы, понеслась в темнеющую яблоневую поросль. Мне предстояло самое сложное: прочитать послание, не засветившись перед Альви.

Глава 42

Кое-как закрыв фрамугу и дернув левой рукой задвижку, я помчалась к уборной. Спотыкалась на ходу, как бывалый воин: записка неприятно холодила пальцы. Казалось, что и ладонь я держу неестественно, привлекая излишнее внимание.

— Все в порядке, Лира? — прилетел в спину голосок Альви, и тело окутала колючая волна мурашек.

— В абсолютном, — крикнула я в ответ. Голос звучал жалко.

— Тебя что-то весь день штормит, — совершенно не смущаясь, высказалась Альви. А я и обрадовалась: пусть лучше так думает, чем правду узнает.