Вороний народ
Шрифт:
Ей не очень хотелось выходить замуж и заводить детей, хотя именно это и ожидалось от девушек ее возраста. На ней плохо смотрелось платье, и она не была способна вскружить мальчишкам головы. Фэй предпочитала носить комбинезон с глубокими карманами и пару хороших ботинок. Временами она думала, что могла бы стать учителем, но ни один из знакомых ей учителей не был похож на нее, поэтому она решила, что не подойдет для этой роли.
Отец сказал, что ей не стоит слишком волноваться, и это было очень мило с его стороны, хотя она подозревала, что он надеялся, будто она проработает за барной стойкой всю свою жизнь и полноценно займется пабом, когда сам он выйдет на пенсию.
Фэй
Они подошли к сторожевому посту, крошечному бетонному укрытию, окруженному мешками с песком, в конце Вуд-роуд. Фэй и мистер Пейн укрылись внутри, и он разлил чай из термоса в пару жестяных кружек.
Деревня погрузилась в тишину. Дома и магазины были обложены мешками с песком, а их окна заклеены лентой, чтобы в случае падения бомбы не разлетались стекла. Все шторы были плотно задернуты. А когда дождь утих, облака на небе расплылись в стороны, обнажая скопления звезд. Фэй любила ночное патрулирование. Звезды сияли без тусклого света уличных фонарей, заглушающих их мерцание. Стоило ей увидеть созвездие Большой Медведицы, как ее мысли вернулись к тому, что мистер Ходжсон сказал о Шарлотте и ее матери. Подруги не разлей вода.
– Мистер Пейн, – она закусила губу, прежде чем спросить. – Вы хорошо знали мою маму?
– Я знаю всех в этой деревне, Фэй. В этом преимущество работы торговцем газет. Рано или поздно каждый житель стучится в мою дверь. Каждый понедельник твоя дражайшая матушка заглядывала за экземпляром «Женского еженедельника» и плиткой шоколада «Кэдбери». Прекрасная женщина. Всегда была вежливой, говорила «спасибо» и приносила нужную сумму, без сдачи. Такие вещи не забываются.
– Она когда-нибудь делала что-нибудь… необычное?
– Что значит «необычное»?
– Что-нибудь… странное. Причудливое. Не знаю… э-э… ведьминское.
Мистер Пейн отхлебнул чай, размышляя.
– Нет, – произнес он.
Фэй надула щеки. Вот так-то. Ее мать была обычной женщиной, покупавшей газеты и шоколад, и никогда не…
– За исключением одного случая, – добавил мистер Пейн. – Когда у меня от нее побежали мурашки по коже.
– Что за случай? И почему у вас пошли мурашки? – спросила Фэй. – Что она такого сделала?
– Ничего ужасного, понимаешь ли, просто… это было странно.
– Насколько странно?
Мистер Пейн встал, закручивая крышку термоса.
– Перерыв на чай окончен, – сказал он, быстрым шагом направляясь к Гиббет-лейн.
– Насколько, мистер Пейн? – Фэй поспешила за ним. – Мистер Пейн, расскажите мне, пожалуйста.
Он замедлил шаг и почесал за ухом.
– Я был еще мальчишкой, – начал он, – помогал сборщикам хмеля, которые приезжали на уборку урожая. Один воробышек тогда застрял в мешке. Бедняжка запаниковал, его сердце остановилось, и он упал замертво прямо перед нами. Твердый, как доска, и вот с такими лапками. – Мистер Пейн поднял руки, изображая одубевшие когти, скосил глаза и высунул язык изо рта. – Твоя мама, будучи тогда немногим старше, чем ты сейчас, была неподалеку. Она услышала шум, и, подойдя, вынула воробья, затем взяла его в ладонь и прошептала что-то ему на ухо. И черт меня побери, если это треклятое создание не ожило и не улетело. Твоя матушка не приняла ни похвалы,
12
Франциск Ассизский (1182–1226) – католический святой, известный тем, что, по преданию, воскрешал мертвых и исцелял тяжелобольных.
– Давайте, произнесите это, – подтолкнула его Фэй, скрестив руки на груди.
– Не думаю, что мне следует это делать.
– Ведьма?
– Это сказала ты, а не я. Лично я думаю, что у воробышка случился приступ, а тепло руки твоей матери помогло ему прийти в себя. Она была прекрасной женщиной, твоя матушка. Как я уже говорил, всегда была вежливой, благодарила, и ей не требовалось сдачи.
– Она хорошо знала мисс Шарлотту?
– Мисс Шарлотту? Для чего ты спрашиваешь о ней? Она настоящая ночная бабочка, если ты понимаешь, о чем я.
Фэй не понимала, но упорно продолжала задавать вопросы:
– Правда? Так она знала мою маму?
– Не особо, – сказал он. – Я слышал, что у них имелись какие-то разногласия. Но не спрашивай меня о подробностях, потому что их нет. Почему бы тебе не задать этот вопрос своему отцу?
– Я так и сделала. Но он постоянно меняет тему.
– Дело в том, Фэй, что эта деревня, – сказал он, – сама по себе диковинная, странная, причудливая и колдовская. Ты знала, что летом 1911 года воды реки Вуд окрасились в красный? А рядом с монастырем есть тропинка, и если оставить на ней телегу без присмотра, то она сама покатится в гору. Еще считается, что если держать магнитный компас посреди стоячих камней в лесу, то сойдешь с ума. Диковинное, странное, причудливое и колдовское – стандартное описание для этого места, Фэй. Буквально на этой неделе Ларри Делл жаловался, что кто-то стащил всех пугал с его фермы. – Мистер Пейн сделал еще глоток чая.
– Ларри Делл… это тот, кто держит капустную ферму? У него еще вмятина на голове.
– Да, это он. В прошлую пятницу видел его в «Сердце и руке»…
– Что вы делали в «Сердце и руке»? – Фэй не нравилось, когда жители деревни посещали другие пабы.
– То был вечер дартса. Так где я остановился?
– Очевидно, в чужом пабе.
– Где я остановился в своей истории?
– Кто-то стащил пугала Ларри Делла.
– Точно. И вот он – диковинный, странный, причудливый и колдовской момент. Ларри сказал, что вор оставил крестовины. Как будто пугала просто спрыгнули с них и ушли. А вчера до меня дошли слухи о сыне Дорис, Герберте.
– Разве он сейчас не в море?
– На днях как раз вернулся на берег. Он ехал домой на поезде из Портсмута, и ты никогда не догадаешься, что он увидел по прибытии на станцию Терфилд.
Фэй пожала плечами.
– Пугал Ларри Делла?
Мистер Пейн улыбнулся, затем открыл рот, дабы что-то произнести, но тут же склонил голову, прислушиваясь.
– Что случилось? – спросила Фэй.
Он поднял палец, призывая к молчанию. Его голос понизился до шепота.
– Там кто-то есть.