Вороток и балерина
Шрифт:
— Ну да, — подтвердил он. — А что такого особенного?
— Ничего, абсолютно ничего особенного! — рассмеялась она. — Вероятно, у тебя, как у жителя иного века, более крепкая нервная система. Ну или, возможно, тебе это не кажется чем-то, слишком уж странным. Просто для других… Одни воспринимали это как "демоническую одержимость", а "Чуму" — как кару за грехи человеческие, а другие видели в этом "наведенный пси-контроль". В общем, реакция была бурной и крайне враждебной… Мне до сих пор не приятно…
Ну и, соответственно, вели себя они зачастую неадекватно. Одни орали всем и каждому,
Твоё появление на лесозаготовке… Дизориентированный и растерянный человек, находящийся там, где ему не полагается быть, согласный на самую низкую работу. В общем, расследуя гибель поселения от рук одичалого они, полагаю, обратили на тебя внимание и догадались, примерно, что происходит, вот и послали столь серьезный отряд.
— Им есть чего опасаться? — осторожно спросил он.
— Если всё выйдет так, как я думаю… — произнесла она. — Этот мир ожидают перемены. А зачем бессмертным и бессменным правителям перемены? Тем более те, что исходят не от них? К тому же… Они же меня совсем не знают, и их отношение ко мне крайне предвзято… Ну вот скажи — считаешь ли ты, что я задумала для этого мира что-то ужасное?
— Ты, конечно, ужасно таинственна, — произнес Василий, — но деваха нормальная. Ничего зловещего за тобой я пока не заметил. Да и Теллура, как я понял, в доле?
— Вот спасибо! — рассмеялась она. — "Нормальной девахой" меня ещё не называли… Спасибо! А вот Теллура… да, "в доле". Она всё знает, и, как видишь, содействует. Смотри! Орки обсудили все новости и отправляются дальше.
— Ага! Ну значит и нам пора. А то фиг мы тут что найдем сами.
* * *
Включать ночное зрение он не стал, поскольку горящие то тут, то там светильники, постоянно слепили бы ему глаза, и в результате было бы хуже, чем без него.
Как и следовало ожидать, пространство внутри крепостных стен ценилось на вес золота, так что никаких тебе широких проспектов, с высаженными вдоль них деревьями. На центральных улицах, вроде той, по которой они шли сейчас, едва-едва смогли бы разъехаться два легковых автомобиля, а вот в улочках по меньше хорошо если смогут разойтись, не задев друг друга, пара широкоплечих орков.
Улицы были относительно чисты, и какой-то особой вони, по слухам, присущей средневековым городам, небыло, что указывало, одновременно как на наличие канализации, так и на организованную уборку города и вывоз мусора.
В архитектуре, общий стиль, своей грубостью и агрессивностью продолжал тон, заданный крепостной стеной: крупные каменные блоки, какие-то шипы, рога, барельефы изображающие каких-то чудовищ, оскаленные пасти, полные острейших зубов.
Дома, большей частью, имели от трех до пяти этажей, вот только высота этажа явно не была стандартом и две соседних пятиэтажки могли отличаться между собой на пару метров и более, а трехэтажный дом мог быть равен по высоте четырехэтажному.
Цель их пути, таверна "Гарцующий таурен", обнаружилась на небольшой площади, куда их привела, согласно табличке на стене, "Аллея Силы". Наверно и площадь называлась как-то не менее пафосно, но таблички с её названием он не обнаружил, ну или просто не заметил в темноте.
Внутри трактир оказался на удивление классическим. По крайней мере, именно таким Василий и ожидал увидеть сказочно-средневековый общепит. Тяжелая, топорная мебель, стойка с протирающим кружки барменом, снующие между столиков клыкастые официантки-орчанки в белых передниках, разносящие на подносах большие кружки с пенным пивом и обильные закуски.
Учуяв съестное, желудок подал голос и настойчиво потребовал закинуть в себя чего-то по калорийнее и побольше, а то он, мол, за себя не ручается. День и в самом деле вышел сложным, нервным, да и просто тяжелым. Чего только стоил тот забег от гвардейцев, да и с самого утра возможности перекусить у него небыло, так он с легкостью согласился с доводами желудка и отправился к стойке.
Номер обошелся ему в двадцать монет на сутки, а ужин в пять. Действительно, дня на три хватит, если без излишеств. Пива брать не стал, помятуя День Воплощения в том первом, лесозаготовительном лагере. Лучше уж внимательно по сторонам посмотреть, да послушать, что люди говорят, вместо того, чтобы бухать в незнакомом месте, да среди не знакомой публики. Мало ли, какие у них тут порядки…
Долго ждать не пришлось, уже минут через пятнадцать ему принесли еду и он отключился от происходящего, полностью сосредоточившись на трапезе.
Вкуснятина! Последний раз он ел чужую стряпню почти три недели назад, в заброшенном городе, приготовленную (не к ночи будет помянута) Райдой, так порядком истосковался по нормальным харчам.
Более-менее насытившись, далее он принялся смаковать овощное рагу с мясом, неторопливо накалывая на вилку кусочек за кусочком, одновременно внимательно оценивая обстановку в зале. Впечатления были странные.
Однажды он как-то читал, что во время олимпиады в Москве, в 1980-м году, для поддержания порядка городскую милицию дополнительно усилили сотрудниками из других городов, но для того, чтобы никого не смущать обилием людей в форме, сверху был дан приказ одеть всех в гражданское. В результате чего изумленные иностранцы то тут, то там наблюдали прогуливающихся по трое серьезных молодых людей в одинаковых, словно униформа, костюмах.
Вот и у Василия сейчас сложилось такое ощущение, словно он попал не в ресторан-гостиницу для простых граждан, а в столовую-общежитие для сотрудников ФСБ.
Все разговоры — тихо, коротко и, судя по всему, по делу. Никакого смеха и пьяного трёпа, хотя присутствующие пили, и пили хорошо. Но пили так, словно получили приказ нажраться и старательно, строго по уставу, его исполняли.
Он всерьез было напрягся, ожидая, что присутствующие, повинуясь команде синхронно встанут и набросятся на него, но нет… Прошло уже минут сорок, а никому небыло до него никакого дела.
— Вспомни все эти фильмы и книги про средневековое дворянство. — прошептала ему Туля. — То, как они друг перед другом расшаркивались и как размахивали шляпами, строго соблюдая установленный этикет. Как ты думаешь, почему? Неужели им делать больше нечего было?