Воровская честь
Шрифт:
В аудитории стояла такая тишина, что Скотт посмотрел, не разбежались ли слушатели.
— Это не я сказал, — продолжал он, глядя на сосредоточенные лица, — а декан Томас У. Суан, который читал лекции в этой аудитории в течение первых двадцати семи лет этого века. Я не вижу причин, чтобы не повторять его мысль всякий раз, когда обращаюсь к тем, кто только что переступил порог Йельского университета, чтобы стать правоведами.
Профессор раскрыл наконец лежавший перед ним конспект.
— Логика, — начал он, — это наука и искусство корректного рассуждения. Не что иное, как здравый смысл, скажете вы. И окажетесь совсем не одиноки в своём утверждении, как напоминает нам Вольтер. Но вся беда в том, что громче всех это утверждают те, кто зачастую слишком ленив, чтобы тренировать
2
Оливер Уэнделл Холмс (1809-1894) — американский писатель; учёный-медик.
Когда лекция подошла к концу, Скотт Брэдли собрал свои конспекты, закрыл папку и быстро вышел из аудитории, не обращая внимания на продолжительные аплодисменты, которыми вот уже десять лет сопровождается его вводная лекция.
Ханна Копек с самого начала считалась здесь чужой и к тому же нелюдимой, хотя последнее расценивалось руководством, как полезное качество.
Ханне говорили, что у неё мало шансов дойти до конца и стать профессионалом. Но прошло время, и за плечами у неё осталось самое тяжкое испытание — двенадцатимесячный период физической подготовки, и хотя ей в прошлом никогда не приходилось убивать — шестеро из последнего набора такой опыт имели, — руководство теперь не сомневалось в том, что она сможет и это. Сама она тоже была уверена в себе.
Когда самолёт вылетел из аэропорта Бен-Гурион в Тель-Авиве и взял курс на Хитроу [3] , Ханна снова задумалась над тем, что же все-таки побудило её, двадцатипятилетнюю женщину в расцвете карьеры фотомодели, подать заявление о приёме в Институт разведки и специальных задач — больше известный как МОССАД, — вместо того, чтобы выбрать себе богатого мужа из десятков желающих в дюжине столиц.
Тридцать девять «скадов» упали на Тель-Авив и Хайфу во время войны в Персидском заливе. Погибли тринадцать человек. Несмотря на громкие заявления, израильское правительство не предприняло в ответ ничего серьёзного, поскольку поддалось на уговоры Джеймса Бейкера, заверившего, что коалиционные войска доведут дело до конца. Американский госсекретарь не сдержал своего слова. «Ничего удивительного, — мелькнуло у неё в голове, — ведь это не он в одну ночь лишился всей своей семьи».
3
Аэропорт в Лондоне.
В тот же день, когда её выписали из больницы, Ханна подала заявление о приёме в МОССАД. Её просьбу отклонили, полагая, что со временем она обнаружит, что рана у неё зажила. Следующие две недели Ханна каждый день ходила в штаб-квартиру МОССАДа, пока там не убедились, что рана у неё в душе не только не заживает, а все сильнее кровоточит.
На третью неделю, скрепя сердце, её допустили к занятиям, будучи уверенными, что она выдержит лишь несколько дней и снова вернётся к своим занятиям в качестве фотомодели. Они ошиблись во второй раз. Желание отомстить у Ханны было сильнее амбиций. Следующие двенадцать месяцев её рабочий день начинался с восходом солнца и заканчивался далеко за полночь. Она питалась тем, от чего отвернулся бы даже бродяга, и забыла, что такое спать на матраце. Её пытались сломать по-всякому, но у них ничего не вышло. Вначале инструкторы, обманувшись её грациозной фигурой и очаровательной внешностью, пытались обращаться с ней чересчур ласково, пока один из них не оказался со сломанной ногой в госпитале. Он даже не предполагал, что у Ханны может быть такая реакция. На классных занятиях острота её ума, хотя и не была для них столь неожиданной, также удивляла.
Зато теперь она ступила на знакомую почву.
Для Ханны всегда было само собой разумеющимся, что она говорит на нескольких языках. Она родилась в Ленинграде в 1968 году. В четырнадцать лет, когда умер отец, её мать сразу же обратилась за разрешением на выезд в Израиль. Свежий ветер свободы, задувший с Балтики, принёс им такую возможность. В кибуце [4] семья Ханны оставалась не долго. Её мать, все ещё привлекательная и энергичная, получила несколько предложений выйти замуж и остановила свой выбор на состоятельном вдовце.
4
Кибуцы — сельскохозяйственные коммуны в Израиле.
Когда Ханна, её сестра Рут и брат Давид поселились в новом доме в престижном районе Хайфы, весь мир для них стал другим. Их отчим обожал мать Ханны и осыпал семью невиданными доселе подарками.
Окончив школу, Ханна подала заявления о приёме в университеты США и Англии, собираясь изучать языки. Мать не одобрила её выбор и часто давала понять, что с такой фигурой, великолепными чёрными волосами и очаровательной внешностью, которая заставляет оборачиваться мужчин от семнадцати до семидесяти, Ханне следовало бы подумать о том, чтобы стать манекенщицей. Ханна смеялась и говорила, что у неё другое призвание в жизни.
Несколькими неделями спустя, вернувшись после собеседования в Вассаре [5] , Ханна присоединилась к семье, которая проводила свой летний отпуск в Париже. Она собиралась побывать также в Риме и Лондоне, но приветливые парижане проявили к ней столько внимания, что, когда пролетели три недели, она обнаружила, что всего лишь раз покидала французскую столицу. А под самый конец их отпуска модный салон Риволи предложил ей контракт на такую сумму, какую ей никогда бы не принесла целая куча университетских дипломов. Она отдала матери свой обратный билет в Тель-Авив и осталась в Париже, чтобы пойти на свою первую в жизни работу. Пока Ханна была в Париже, её сестру Рут отправили заканчивать школу в Цюрихе, а брат Давид поступил в экономический колледж Лондонского университета.
5
Вассар — престижный частный колледж в штате Нью-Йорк.
В январе 1991 года все дети вернулись в Израиль, чтобы отпраздновать пятидесятилетие матери. Рут была теперь студенткой художественного училища при Лондонском университете, Давид готовился к защите дипломной работы, а Ханна не сходила с обложек «Элле».
А в это время американцы сосредоточивали свои войска на границе Кувейта, и многие в Израиле с беспокойством поговаривали о войне. Однако отчим Ханны уверял их, что Израиль не будет втянут. «Как бы там ни было, — говорил он, — наш дом находится на северной стороне города и вряд ли подвергнется нападению».
Через неделю, отпраздновав вечером за обильным столом пятидесятилетний юбилей матери, они заснули крепче обычного. Когда Ханна наконец проснулась, она обнаружила, что лежит, прикованная к больничной койке. Должно быть, прошло ещё несколько дней, прежде чем ей сказали, что её мать, брат и сестра мгновенно погибли при взрыве случайно попавшего в дом «скада» и что уцелел только её отчим.
Неделями, лёжа на больничной койке, Ханна планировала свою месть. Когда наконец её выписали, отчим сказал, что надеется вновь увидеть её на подиуме, но это не значит, что не поддержит её в любом другом начинании.
Ханна сообщила ему, что собирается поступить в МОССАД.
По иронии судьбы она летела сейчас тем же рейсом, которым, сложись по-другому обстоятельства, мог бы лететь её брат, направляясь в Лондон для завершения своей учёбы в экономическом колледже. Она была одним из восьми стажёров, направленных в столицу Англии для совершенствования арабского языка. Ханна уже проучилась год на вечерних курсах в Тель-Авиве. Ещё полгода, и иракцы не поверят, что она не из Багдада. Она могла даже думать теперь на арабском, хоть и не всегда мыслила как арабы.