Воровское небо
Шрифт:
Часовой подступил вплотную к колену всадницы. Его волосы и одежда источали запах кррфа, и глаза, блеснувшие в свете факела, висевшего у дверей караулки, были совершенно остекленевшие. Челюсть у часового слегка отвисла, и двигался он замедленно, точно во сне. Сразу видно, заядлый курильщик.
Всаднице не хотелось связываться с охраной, поэтому она чуть сдвинула капюшон и мрачно взглянула на часового. Тот тотчас отпрянул.
— Прошу прощения, госпожа! — пробормотал часовой. Он снял руку с рукояти и с опаской покосился на своего напарника. —
Он низко поклонился, и всадница, ни слова не говоря, проехала дальше.
На Караванной площади в этот час не было ни души. В Фермерском переулке — тоже, хотя на этот счет наверняка не скажешь: слишком близко от Лабиринта. Следовало остерегаться любой тени, любого темного закоулка. На Губернаторской Аллее тоже все было тихо. Стук копыт по новому булыжнику отдавался зловещим гулким эхом. Даже в темноте было заметно, что над внутренней стеной, окружавшей дворец, тоже немало потрудились. Всадница поехала дальше вдоль стены.
Там, где улица Западных Ворот пересекалась с Губернаторской Аллеей, ей вдруг преградил путь патруль городской стражи, шесть человек в форме. Старший из них, видимо, капитан, чьи седеющие кудри выбивались из-под шлема, поднял фонарь и осветил всадницу.
Свет фонаря озарил рукав кольчуги и руку, сжимающую поводья. И рукоять меча с гардой в форме птичьих крыльев. Всадница шевельнулась в седле, и полы плаща слегка разошлись.
— Ба, да это же сама Дочь Солнца, собственной персоной! — Старый капитан зло расхохотался. — Что, снова явилась мутить воду?
Другой стражник, помоложе, встал рядом с капитаном.
— А знаешь ли ты, — спросил он с мерзкой улыбочкой, — что мой родич в прошлом году погиб в засаде, которую устроили НФОС по ее наущению? Честно говоря, я был рад, когда прошел слух, будто ее кто-то пришил!
Старший нахмурился и ткнул своего подчиненного локтем под ребра.
— Попридержи язык, Барик! — Он криво усмехнулся, показав провал на месте нескольких зубов. — Ты что, не видишь — она вернулась домой из дальних краев!
Молодой стражник, потирая бок, глянул на капитана без тени послушания.
— Ну да, вижу, — угрюмо кивнул он.
— Ну так пожелайте ей доброй ночи, ребятки, и пусть себе едет! — Капитан махнул своим молодцам, чтобы те освободили дорогу, и отвесил всаднице глубокий поклон с самым издевательским видом. — С возвращением, госпожа Ченая! — торжественно произнес он. — Наше почтение вашему бла-ародному ранканскому семейству!
Ченая устала и потому не обратила внимания на стражников и их бессмысленные подначки. Но, добравшись до Прецессионной улицы, она остановилась снова. Над самой знаменитой улицей Санктуария свистел ветер. Он нес слабый запах морской соли, и Ченае показалось, что в тишине слышится шум прибоя и поскрипывание старых пристаней в конце улицы.
О боги, как же хорошо вернуться домой! Наконец она сможет отдохнуть! Ченае хотелось рухнуть в постель и проспать несколько дней кряду. А проснувшись,
Она проехала дальше по Губернаторской Аллее, мимо парка, что звался Обещание Рая, и наконец очутилась на Дороге Храмов.
По пути она никого не встретила. Похоже, в ее отсутствие в Санктуарии стало куда тише. Ну, а от парка было рукой подать до Храма ранканских богов.
Ченая спешилась и зацепила повод за луку седла. Ласково похлопала коня по холке и наконец обернулась к ступеням храма.
Ее конь был отлично вышколенным боевым жеребцом, выращенным в лучших конюшнях ранканской столицы. Ченая знала, что он никуда не уйдет. Ну, а глупца, которому вздумается украсть эту лошадь, можно только пожалеть. Конские укусы очень плохо заживают и почти не лечатся.
Ченая взошла по двенадцати мраморным ступеням и миновала колонны, стоящие перед входом в храм. У дверей горели два масляных светильника, ибо вход в храм был открыт в любой час.
Внутри храма высились каменные изваяния Вашанки, погибшего ранканского бога войны, и Сабеллии, богини Луны. Из крошечных дырочек в полу у ног божеств воспаряли струйки ароматного дыма. Дым причудливо клубился и уходил в круглые отверстия в крыше.
Между двух статуй стоял большой алтарь Саванкалы, на вершине которого сиял золотой солнечный диск, а вокруг алтаря стояли масляные светильники, начищенные до блеска. Пламя шипело и колебалось. На алтаре не было ни статуи, ни изображения Саванкалы — ничего, кроме символического солнечного диска.
Ибо кто мог смотреть в лицо солнцу?
Ченая устало преклонила колени перед алтарем бога Солнца, отдала поклон, как должно, и выудила из-под одежд тяжелый кожаный кошель, что висел на шнурке у нее на шее. Ченая распустила завязки и вытряхнула себе на ладонь бриллиант величиной с голубиное яйцо. Камень нагрелся от тепла ее тела, и, когда Ченая раскрыла ладонь, лучи светильников отразились в его совершенных гранях, по стенам разбежались радужные блики.
Каменные плиты пола внезапно завибрировали, и сам воздух, казалось, затрепетал от невыразимого напряжения. Солнечный диск, висящий над алтарем, налился белым светом, и вот уже тьма бежала из Его храма, тени растаяли.
Ченая, вся дрожа, свернулась в комок, прикрывая собой бриллиант. Нестерпимый свет резал глаза, несмотря на то что Ченая накинула на голову капюшон и зажмурилась так, что из-под век выступили слезы. И все же не произнесла имени своего бога.
Свет мало-помалу угас. Ченая убрала камень обратно в кошель и снова спрятала его под одеждой. Потом встала и посмотрела на солнечный диск. Он уже не полыхал сиянием Ясноликого Отца, и камни стен перестали светиться. Однако в душе Ченая чувствовала, что теперь Он сделался к ней ближе.