Воруют! Чиновничий беспредел, или Власть низшей расы
Шрифт:
По иронии судьбы программа царских военных умников начала воплощаться в СССР. На знаменитой сельскохозяйственной выставке 1923 года в Москве машинное товарищество 29 крестьянских хозяйств Гжатского уезда первым в стране купило трактор – за 225 червонцев.
Красные использовали ту выставку по полной программе. Они пропагандировали будущее, электрическо-механизированное село среди крестьян, привезенных в Москву на выставку. До того момента для многих из крестьян вершиной техники были паровоз и железная дорога. А тут им показывали образцовые совхоз и коммуну: электрифицированную ферму, электрическую лесопилку, электрическую колку дров и механическое производство корма для скота. Им показали реальных коров
Как видите, красные создавали для масс реальный, осязаемый образ грядущего. Создавали «острова будущего», как мы выразились бы сегодня – очаги инновационного развития. Все познается в сравнении. Сегодняшние кремлевские балаболки, эта очередная низшая раса мародеров, все время твердит об «инновационном развитии». Вы можете назвать хотя бы один реальный «остров будущего» в нынешней РФ? Хотя бы один успешный инновационный проект большого масштаба, воплощенный под эгидой бело-сине-красного государства? А устраиваемые нынешними низшерасовиками выставки – сплошная показуха…
Ведь в рамках прежнего дворянско-капиталистического строя тракторизация в массовых масштабах после Первой мировой была невозможна. Если помещики и казаки еще могли сами покупать машины, то крестьяне густонаселенного Нечерноземья, даже объединившись в товарищества, были для этого слишком бедны. Стало быть, нужно было давать им тракторы за счет государства, за счет его льготных кредитов. А где государство могло взять деньги в рамках рыночной экономики? Да только за счет мобилизации доходов от хлебного экспорта (и экспорта нефти Баку, например). Но для этого объективно требовалось отобрать у помещиков доходы от вывоза зерна: ведь они, как мы знаем, львиную долю их проматывали на закупки роскоши и на жизнь за границей. Потребовалась бы национализация внешней торговли, национализация экспорта нефти, леса, пушнины – да всего! В результате пришлось бы все равно строить социализм – только не под Красной звездой, а под двуглавым орлом. Пришлось бы давить сопротивление этому курсу: и крестьянское, и дворянское, и капиталистическое. Ну, был бы у нас тогда не НКВД, а ОСВАГ какой-нибудь. Ведь если все на самотек пустить, то все тракторы сосредоточились бы на Юге, еще больше отрывая его от остальной страны.
Однако царская Россия лопнула изнутри, взорвалась революцией. И вот настал 1920-й. Тягловой скотины не хватает, промышленность – в разрухе. Нет больше золотого запаса: его растренькали соединенными усилиями и красные, и белые. Крупные поместья из политических соображений – нужно было прекратить войну с крестьянами – разделили. В результате товарность села упала. Промышленность не может дать селу достаточно товаров в обмен на зерно, да и самого товарного зерна становится все меньше. В итоге продуктовые карточки, отмененные в 1921 году, пришлось снова вводить в 1927-м. Стране нужна валюта для строительства новой индустрии, дать ее может только вывоз зерна (у СССР 1920-х еще нет ни газа Ямала, ни нефти Тюмени). А зерна не хватает.
То есть страна снова покатилась к грани голода, к войне между городом и деревней, к новой «гражданке». И теперь у красных не было выбора: нужно было срочно проводить жестокую коллективизацию ради быстрейшей механизации села, ради строительства промышленности.
Советская власть взялась за дело. Еще в 1918-м Ленин встречается с царским организатором тракторного производства Яковом Маминым. В 1922-м при Госплане создается Тракторная комиссия, продолжающая дело царской комиссии Батюшкова. В отличие от нынешней РФ, делающей ставку на импорт всего и вся, тогда наши посчитали: для закупки нужного числа машин требуется 600 миллионов золотых рублей, а для закупки оборудования для их производства – 25 миллионов. Значит, будем делать сами! Для начала будем копировать американский «Фордзон», но параллельно – профинансируем отечественных конструкторов – Мамина и братьев Котляренко. Так, чтобы они могли создать наши, самобытные трактора. Чтобы мы не зависели технологически от Запада в будущем. Начали подготовку кадров технических специалистов и механизаторов. Придумали рациональный способ использования техники: не распылять ее по отдельным хозяйствам, а свести ее в МТС – машинно-тракторные станции, где каждый трактор будет использоваться с максимальной отдачей. Первые же опыты показали, что в МТС машины работают вчетверо интенсивнее, чем в фермерских хозяйствах США. (МТС упразднит, распылив технику по хозяйствам, урод Хрущев.)
В 1926 году
И, конечно, параллельно провели коллективизацию, по сути, латифундизацию села. И сотни тысяч трактористов подготовили – механиков-водителей в будущей войне. А после смогли построить высокопроизводительное механизированное сельское хозяйство, которое ухитрялось работать в десять раз более худших природно-климатических условиях, чем американское фермерство. В условиях засух, дефицита солнечной энергии, суровой и долгой зимы.
Свет и тени
И ведь добились своего! В 2003 году мне пришлось встречаться с парой старых эмигрантов-антисоветчиков из Аргентины, люто ненавидевших все советское. Они в войну совсем молодыми попали из Союза на Запад. Но даже они мне сказали о том, что если в 1933-м был голод, то в 1938–1939 годах жизнь в советских городах была сытой. В магазинах и на рынках продавалось все и в изобилии. Они говорили, как утром ездили по улицам молочницы из сел, продавая парное молочко да сметану. То же самое мне и бабушка рассказывала, учившаяся перед войной в Воронеже. Так что если бы не та война, то изобильная жизнь в СССР пришла бы намного раньше. Нет, идеального изобилия и безоблачно-пасторальной жизни на селе еще не наблюдалось. Проблем хватало, жили еще бедновато. Но шло стойкое улучшение жизни! Коллективизацию удалось провести если не с минимальными потерями, то уж без крестьянской войны. Нам говорят, что голод 1933 года и раскулачивание обошлись в несколько миллионов жизней. Но распад России тогда же обошелся бы в десятки миллионов загубленных душ – помните об этом! Вспомните, что за неполных 20 лет «постсоветской независимости» РФ потеряла 18 миллионов населения, Украина – 7 миллионов и примерно миллион – Белоруссия. Распад России (включающей в себя три означенных республики) в 1930-е был бы куда тяжелей. Ведь тогда неминуемо добавилась бы внешняя интервенция и война на раздел русского наследства. Участники тоже понятны: поляки, немцы, японцы, англичане с французами, американцы.
Многое, знаете ли, говорят воспоминания современников, и прежде всего самих крестьян. Давайте познакомимся с воспоминаниями крестьянки бабы Нюры 1930 года рождения, опубликованными в сборнике «Взаправду» в 2008 году (проект Егора Холмогорова). Статья называется «Гитлер-освободитель».
Итак, юная Нюра запомнила перед войной богатство своего колхоза на Смоленщине. «Наша деревня самая богатая на районе была. На берегу Днепра, красавица. Когда утром гусей выгоняли – весь берег белым становился. Мы только новый дом поставили, радовались как… Вся деревня на новоселье гуляла. А как не позовешь: полдеревни родственников, помогали строиться, кто чем мог…
– А колхоз?
– Колхоз лесом помог. Матери справку в сельсовете дали, мужики стволы такие огромные, сосновые завалили, распилили, дом из них скатали. Двухэтажный, со светелками наверху, весь резьбой украсили. Загляденье, а не дом. Да недолго радовались… Как немцы пришли, приметили дом-то наш, заняли его сразу, а нас – в баню, одиннадцать человек, друг на друге, считай, там спали…
Гусей наших немец всех сразу полопал. На всю деревню ни одного не осталось. Ох, хороши были гу-си-ии… Мы ж до войны себе солонину на зиму бочками заготавливали. И рыбу. И грибы. И ягоду. Все прахом пошло…»
Юную Нюру погнали на работу в Германию. Она помнит, сколько людей (а гнали пешком) погибло по дороге. Из всей семьи в 11 человек уцелели только мать да три дочери. Отец погиб на фронте, а остальные – под немцем в оккупации загинули. Тиф ведь еще свирепствовал. Угоняли Нюру в 1944 году. Счастье, что по дороге их отбили наши войска.
«– НКВД вас не третировало, как пленных?
– НКВД нам очень помогло. Очень. Всех сразу переписали, справили временные документы нам… как бы без них выбрались? Отправили нас по домам. В дорогу выписали сухой паек хороший.
– Пешком?
– Да какой пешком, мы бы померли все. В теплушках.
– Где же они теплушки на фронте для вас нашли?
– На станции. Туда-то они солдатиков везли, а обратно…
– Значит, не допрашивали вас как врагов народа?
– Может, кого где и допрашивали, а нам – помогали… Офицер такой молодой, энергичный, красивый, в форме… мне он понравился так!»
Вернулись в разоренное село. Дом сгорел. Ничего нет. Ютились в заброшенном блиндаже. Но уже в 1948-м остаткам семьи дали дом.