Восемь
Шрифт:
Волна ужаса прокатилась по рядам сидящих монахинь, по всей комнате слышался тревожный шепот. Мирей нежно сжала руку Валентины, обе они пристально разглядывали рассказчицу. Женщины, находившиеся в этой комнате, никогда раньше не слышали, чтобы о таких вещах говорили вслух, и не могли представить себе подобное в реальности. Пытки, анархия, убийство короля… Возможно ли это?
Аббатиса положила ладонь на стол, призывая к порядку, и монахини замолчали. Сестра Александрин заняла свое место, а сестра Шарлотта осталась стоять за столом. Ее голос был полон силы.
— В Национальном собрании есть человек, несущий великое зло. Он жаден до власти, хотя и утверждает, что служит Богу. Этот человек — епископ Отенский. Римская церковь полагает его воплощением дьявола. Говорят, он родился с раздвоенным копытом — знаком дьявола. Говорят, что он пьет кровь маленьких детей, чтобы оставаться молодым, и справляет черную мессу. В октябре этот епископ внес на заседании Национального собрания предложение о конфискации государством церковной собственности. В ноябре второй его декрет о конфискации был выдвинут известным политиком Мирабо и принят. Тринадцатого февраля началась конфискация. Те священники, которые противились, были арестованы и брошены в тюрьму. Шестнадцатого февраля епископ был избран председателем Собрания. Теперь его ничто не остановит.
Монахинь охватило сильнейшее волнение, они загомонили громче, раздавались испуганные возгласы и протесты, но голос Шарлотты перекрывал весь этот шум:
— Задолго до декрета о конфискации епископ справлялся о местонахождении церковного имущества во Франции. Хотя в декрете были перечислены священники и монахини, от которых собирались избавиться, мы знали, что епископ положил глаз на аббатство Монглан. Именно о нем были все расспросы. Это и есть та новость, которую мы поспешили сообщить вам. Сокровище Монглана не должно попасть в руки этого человека.
Аббатиса встала и положила руку на сильное плечо Шарлотты Корде. Она оглядела ряды монахинь в черных одеяниях — их накрахмаленные апостольники колыхались, словно чайки на волнах, — и улыбнулась. Это была ее паства, которую она так долго вела по пути истинному и которой она, возможно, больше не увидит, когда откроет то, что должна рассказать.
— Теперь вы знаете столько же, сколько и я, — сказала аббатиса. — Хотя я уже в течение нескольких последних месяцев знала о нашем незавидном положении, мне не хотелось вас тревожить до тех пор, пока я не найду выхода. Откликнувшись на мой зов, наши сестры из Кана предприняли опасное путешествие и подтвердили мои худшие опасения.
Монахини погрузились в молчание, напоминавшее кладбищенскую тишину. Кроме голоса аббатисы, не было слышно ни единого звука.
— Я старая женщина и могу быть призвана Богом раньше, чем полагала. Обеты, которые я дала, придя в этот монастырь, были связаны не только с Христом. Около сорока лет назад, перед моим назначением аббатисой в Монглан, я поклялась хранить один секрет, если потребуется — ценой собственной жизни. Настало время выполнить клятву. Поступая так, я должна поделиться своей тайной с каждой монахиней и, в свою очередь, взять с вас клятву молчать. Моя история длинная, и вы должны набраться терпения на случай, если рассказ покажется вам затянутым. Когда я закончу, вы поймете, почему должны сделать то, что должны.
Аббатиса прервала свою речь и сделала глоток воды из серебряного потира, стоящего перед ней на столе.
— Сегодня у нас четвертое апреля тысяча семьсот девяностого года от Рождества Христова. Моя история началась задолго до этого дня, и тоже четвертого апреля. Она была рассказана мне моей предшественницей — так поступала каждая аббатиса накануне вступления в должность ее преемницы на протяжении всех лет, пока стоит это аббатство. Теперь я расскажу ее вам.
История аббатисы
4 апреля 782 года в Восточном дворце Ахена готовили дивное празднество в честь сорокалетия короля Карла Великого. Король созвал на него знать со всех концов своей империи. Крытый центральный двор с мозаичным куполом, рядами винтовых лестниц и балконами был полон привезенных пальм и Цветочных гирлянд. В огромных залах среди золотых и серебряных светильников играли на лютнях и арфах музыканты. Придворные в пурпурных и темно-красных нарядах, шитых золотом, расхаживали между жонглерами, шутами и кукольниками. Здесь были дикие медведи, львы, жирафы и клетки с голубями. В предвкушении празднования дня рождения короля веселье уже несколько недель царило во дворце.
Кульминацией празднества стал сам день рождения. Утром король прибыл во дворец в окружении своих восемнадцати детей, королевы и приближенных дворян. Карл был очень высокого роста, двигался он с изящной грацией, присущей великолепному наезднику и пловцу. Его кожа была покрыта загаром, волосы и усы выгорели на солнце до белого цвета. Воин до мозга костей, он стал правителем величайшей в мире империи. Одетый в простую шерстяную тунику и плащ, подбитый куницей, со своим неразлучным мечом, король вошел внутрь, приветствуя каждого и призывая всех сесть за столы, расставленные по залу, и подкрепиться яствами.
На этот день Карл приготовил специальное развлечение. Мастер военной стратегии, он имел особое пристрастие к одной игре. То были шахматы — тогда их называли игрой в войну или игрой королей. Теперь, в свой сороковой день рождения, Карл предполагал сыграть против лучшего игрока в королевстве, солдата по имени Гарен Франк.
Гарен вошел во двор под звуки труб. Перед ним мелькали акробаты, молодые женщины усыпали ему дорогу пальмовыми ветвями и лепестками роз. Солдат западной армии, Гарен был стройным молодым мужчиной, на его бледном лице с серыми глазами постоянно сохранялось серьезное выражение. Когда король поднялся, Гарен преклонил колени, чтобы приветствовать его.
Восемь чернокожих слуг, одетых в ливреи мавров, на плечах внесли в большой зал шахматы. Слуги и шахматы были даром королю от мусульманского правителя Барселоны Ибн аль-Араби в благодарность за военную помощь против басков четырьмя годами ранее. Во время возвращения с той славной битвы любимец короля Хруотланд, герой «Песни о Роланде», был убит в Ронсевальском ущелье. После его злополучной гибели король больше не играл в эту игру.
Придворные издали вздох восхищения, когда шахматы установили на одном из столов во дворе. Хотя они были сделаны арабским мастером, фигуры имели черты, указывающие на их индийское и персидское происхождение. Считалось, что эта игра возникла в Индии за четыре столетия до Рождества Христова и попала в Аравию через Персию во время завоевания арабами этой страны в 640 году нашей эры.