Восемнадцать капсул красного цвета
Шрифт:
Увидев на берегу одинокий домик, а возле него самого обычного старика, они и пристали. Вечерело, темнота должна наступить в скором времени, и к чему искать более подходящее место для ночлега, когда вот оно. Подходы открытые, ставни на окнах носорога выдержат, да и встречал их живой человек, а не какая-нибудь тварь.
– Олег, правь к берегу, – недолго раздумывал Чужинов, внимательно осмотрев все при помощи бинокля.
Старик молча наблюдал за тем, как они выкидывают в воду многие из тех вещей, покупку которых ему, вероятней всего, второй раз уже и не потянуть, ни разу не возмутившись: что вы, мол, творите.
Как выяснилось позже, было у деда и свое оружие – вертикалка двенадцатого калибра, но какая!
Глеб, увидев ее, поинтересовался:
– Это она?
На что тот кивнул с затаенной гордостью:
– Она самая – МЦ-8.
Не выдержав, Чужинов попросил:
– Можно посмотреть?
– Бери смотри, – кивнул Григорий Семеныч, а именно так его звали. – Коль сразу определил, что именно это за ружье, как я могу тебе отказать?
Не сказать, что Глеб брал в руки оружие с благоговением, и все же. Без всякого сомнения, самое знаменитое отечественное ружье от не менее знаменитого ЦКИБ [34] . О надежности этой модели легенды слагают, полностью причем заслуженные. При настреле в пятьдесят-шестьдесят тысяч ружье считается практически новым. Да и что ему будет при таком мизере, смешно даже говорить, когда легкие шаты [35] , которые, кстати, устранить – пустячное дело, появляются лишь к полумиллиону выстрелов? Когда ему и миллион не предел? А сколько им золотых олимпийских медалей выиграно! И едва ли не каждый стрелок мирового уровня считает себя обязанным иметь его в своей коллекции.
34
ЦКИБ СОО – Центральное конструкторское исследовательское бюро спортивно-охотничьего оружия.
35
Шат – здесь: люфт.
«А изящное-то какое! И как удобно в руки ложится! – восхищался Глеб, крутя-вертя ружье, прикладывая его к плечу. – Согласен, есть в нем что-то от «Меркеля», но это если сильно постараться найти в них общие черты».
– Сорок лет мне оно уже верой и правдой служит, – рассказывал меж тем Григорий Семеныч. – И ни разу не подвело!
«Интересно, откуда оно у него? – думал Глеб, возвращая оружие владельцу. – В те времена они не продавались в охотничьих магазинах, делались на заказ. Каждый ствол – штучная работа».
– Человек один хороший подарил, – предвосхитил его вопрос старик. – Я ведь всю жизнь на реке бакенщиком проработал. Под мою ответственность когда-то такой участок был – ого-го! Это сейчас все на фотоэлементах: чуть стемнеет – огни сами светиться начинают. Вот на реке я его и спас. Правда, не на Торопи, на Енисее работал. Летчиком-испытателем он был. Помню, как раз по реке шуга пошла…
– Отец, после поговорим, до утра времени много, – прервал его Прокоп, видя, что тот завелся надолго. – Видишь, дети у нас, ты даже не представляешь, из какой задницы мы их вытащили.
– Конечно, конечно, – засуетился тот. – Все честь по чести будет, и накормим,
Он заглянул в соседнюю комнату, куда и отвели детей.
– Э-э-э, да они спят уже. Намаялись, бедные. А я хотел их такой ухой накормить!
– Григорий Семеныч, мы бы от нее тоже не отказались. – Гуров намахался веслами так, что готов был съесть и сырую рыбу, лишь бы ее посолили.
– Далеко собрался, Глеб? – поинтересовался Прокоп.
– Вернуться мне нужно, я обещание дал, – признался Чужинов.
– Уж не собаке ли?
– Я быстро обернусь. Перед рассветом выйду, к обеду вернусь точно. Заодно и лодку пригоню, она нам еще понадобится.
Он думал о том, что, если Киреев сейчас скажет, что жизнь детей и жизнь какой-то собаки – вещи несоизмеримые, крыть ему будет нечем. И тогда придется остаться.
Но нет, услышал Чужинов другое:
– Гурова с собой возьми, одному не следует. Думаю, нам отсюда не стоит быстро уходить, пусть дети хоть немного в себя придут, отъедятся, иначе их всех нести придется – путь неблизкий. А где мы еще такое местечко найдем, куда твари даже не заглядывают?
– Олег, ты как? – Если Гуров откажется, он его уговаривать не будет. Хотя Прокоп прав: вдвоем, безусловно, предпочтительнее.
– А что, прогуляемся, – сразу же откликнулся тот. – Детей спасли, собаку вот спасем, а там глядишь, и за кошечек с аквариумными рыбками возьмемся. Святое дело.
– Что-то типа того, – только и сумел ответить Чужинов.
Он видел, что Олег шутит. И еще Глеб был ему благодарен, что тот согласился: Гуров уже далеко не тот, каким был раньше, при первой их встрече.
– Акбай, Акбай, – тихо, едва ли не шепотом звал он щенка.
Черт его знает, почему ему пришла в голову именно эта кличка. Наверно, по созвучию: Акбай – алабай.
С местом он точно не мог ошибиться: именно здесь они тогда и высадились на берег. Вон она лодка, и в ней хозяйничает Гуров, нетерпеливо на него поглядывая. Вот эти плиты, под одной из которых и прятался щенок. Но где же он сам?
«Сдох, наверное, от голода, – решил Чужинов. – Или твари сожрали. Дьявол, столько бить ноги, едва не нарваться на целую стаю, и тут на тебе, такой облом».
Чужинов уже окончательно плюнул на поиски, когда в стороне зашелестели кусты, на что Глеб автоматически вскинул оружие, и из них показался щенок. И снова тот застыл в нерешительности, готовый в любой момент юркнуть туда, откуда появился.
– Ко мне, Акбай, ко мне, – подал команду Чужинов. – Сюда иди, мяском угощу.
Мяса не было и на этот раз, снова тушенка. Щенок повел носом и не спеша потрусил к нему.
– Я же обещал, что вернусь, – чесал он его за ухом. – Давай заканчивай быстрей, пора уходить, нас ждут.
Почему-то Глеб считал, что увидит щенка окончательно исхудавшим, но нет. Пусть тот и не выглядел упитанным, но и умирать от истощения явно не собирался.
– Охотник, – снова почесал щенка за ухом Глеб, обнаружив в траве недалеко от его логова немало мелких костей.
– Глеб, – позвал его от лодки Гуров, – скоро вы там?
– Акбай, за мной! – И, убедившись, что тот действительно за ним следует, пошел к лодке.
В лодку щенок запрыгнул без всякого сомнения, его даже уговаривать не пришлось или переносить на руках.